LITERARY.RU → БЫЛ ЛИ ТЮТЧЕВ УЧАСТНИКОМ КРУЖКА РАИЧА? → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
Н. А. ХОХЛОВА, БЫЛ ЛИ ТЮТЧЕВ УЧАСТНИКОМ КРУЖКА РАИЧА? // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 19 февраля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1203428721&archive=1203491298 (дата обращения: 19.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
Н. А. ХОХЛОВА, БЫЛ ЛИ ТЮТЧЕВ УЧАСТНИКОМ КРУЖКА РАИЧА? // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 19 февраля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1203428721&archive=1203491298 (дата обращения: 19.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1203428721, версия для печати
БЫЛ ЛИ ТЮТЧЕВ УЧАСТНИКОМ КРУЖКА РАИЧА?
Дата публикации: 19 февраля 2008 |
|
Тема, обозначенная в заглавии статьи, может показаться неожиданной, ибо в первых строках любой современной биографии Тютчева содержится положительный ответ на поставленный вопрос. Однако это не означает, что интересующий нас факт ранней биографии поэта признается исследователями как неоспоримый. В данном случае однозначное утверждение - не плод основательного изучения, не признак исчерпанности проблемы. Напротив, оно кочует из одной биографии Тютчева в другую скорее "по инерции", в силу известной традиции. Факт участия Тютчева в кружке Раича в целом основывается на двух доказательствах. Наиболее важное из них - свидетельство самого С. Е. Раича в его "Автобиографии". Оно, как правило, и приводится в качестве неоспоримого аргумента. Косвенным доказательством является то, что в 1821 году Тютчев посвятил стихотворение воспитаннику Раича Андрею Николаевичу Муравьеву, "для поощрения" которого якобы и был создан кружок ("А. Н. М." ("Нет веры к вымыслам чудесным..."); датировано 13 декабря 1821 года). А знакомство с Муравьевым, как принято считать, могло произойти именно в рамках кружка. В действительности дата создания кружка до сих пор оставалась невыясненной - надежные документы для ее обоснования не были собраны и убедительно проанализированы. Как правило, опираясь на "Автобиографию" Раича, указывают 1822 год.1 Между тем из биографии Тютчева достоверно известно, что 5 февраля 1822 года он уехал из Москвы в Петербург для определения на службу, а 11 июня того же года отправился в Мюнхен, где был причислен к дипломатической миссии. В Россию же вернулся только спустя 22 года. Следовательно, мог ли он участвовать в кружке, созданном в 1822 году, если в начале этого года покинул -------------------------------------------------------------------------------- 1 См.: Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. СПб., 2001. С. 295. стр. 107 -------------------------------------------------------------------------------- Москву, а вскоре и Россию? Впервые ответ на этот вопрос попытался дать К. Ю. Рогов, существенно скорректировав дату создания кружка (1819 год).2 В воспоминаниях его участников (А. Н. Муравьева, Н. В. Путяты, М. П. Погодина, М. А. Дмитриева) содержатся перечни членов, но имени Тютчева среди них нет. В наиболее известных и авторитетных исследованиях биографии поэта, принадлежащих И. С. Аксакову и К. В. Пигареву, этот эпизод биографии тоже отсутствует. На наш взгляд, симптоматично и то, что в недавно появившемся фундаментальном издании "Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева" его участие в кружке Раича хотя и признается, но представлено не "в цифрах и фактах", как следовало бы ожидать, а, так сказать, "суммарно". Для подобного рода изданий "суммарность" особенно многозначительна. С одной стороны, она является показателем того, что документальные свидетельства крайне незначительны и противоречивы, с другой - говорит о силе инерции, которая, вопреки всему, заставляет сомнительный факт представить несомненным. Ограничивая участие Тютчева в кружке 1819 - 1821 годами, составители "Летописи" при определении нижней границы руководствовались разысканиями К. Ю. Рогова; верхнюю определяют две достоверно известные даты: написания стихотворения "А. Н. М." и отъезда Тютчева из Москвы. Приведем соответствующий фрагмент. "1819 (вторая половина) - 1821. Москва Тютчев посещает кружок Раича в доме Н. Н. Муравьева на Б. Дмитровке. Раич создал этот кружок с целью привить своему новому воспитаннику Андрею Муравьеву и его друзьям интерес к российской словесности и любовь к поэзии".3 Начало педагогической деятельности Семена Егоровича Раича (1792 - 1855) в качестве домашнего учителя связано с семействами Анастасии Николаевны Надоржинской, Надежды Николаевны Шереметевой и Ивана Николаевича Тютчева (теток и отца поэта). Все они, будучи братьями и сестрами (А. Н. Надоржинская и Н. Н. Шереметева - урожденные Тютчевы), находились в самом тесном общении. По мере взросления их детей Раич по рекомендации переходил в родственное семейство. "Н. Н. Недоржинская...4 - вспоминал он, - женщина высокого ума и редкой доброты, понимавшая и до самой смерти своей поддерживавшая меня во мнении своих родных, которых дети начинали и почти все оканчивали учение под моим руководством, - рекомендовала меня сестре своей, Н. Н. Шереметевой в качестве домашнего учителя. Это было в конце 1810 года".5 Попечению Раича был вверен единственный сын Н. Н. Шереметевой, Алексей Васильевич Шереметев. При этом сам наставник был в то время еще юношей - ему не исполнилось и 20 лет. Однако он уже успел закончить семинарию в г. Севске (в которой получил "прозвище" Амфитеатров) и избрать дальнейшее жизненное поприще. Отказавшись от духовного звания, страстно любивший литературу, он решил поступить в Московский университет, но, не имея достаточно средств, некоторое время вынужден был учительствовать. Лишь в 1815 году, когда в Московском университете возобновились лекции, прерванные Отечественной войной, его мечта осуществилась: он поступил вольнослушателем на Этико-политическое отделение. -------------------------------------------------------------------------------- 2 Рогов К. Ю. К истории "московского романтизма": кружок и общество С. Е. Раича // Лотмановский сборник. М., 1997. Вып. 2. С. 525. 3 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Книга первая. 1803 - 1844. Музей-усадьба "Мураново" им. Ф. И. Тютчева, 1999. С. 31. 4 В написании фамилии допущена ошибка (очевидно, переписчика). 5 Раич С. Е. Автобиография / Публ. Б. Л. Модзалевского. СПб., 1913. С. 21. Отд. отт. из журнала "Русский библиофил". 1913. N 8. стр. 108 -------------------------------------------------------------------------------- Воспитателем А. В. Шереметева Раич был недолго, очевидно до 1812 года, и вслед за тем перешел в семейство И. Н. Тютчева. Как свидетельствует "Летопись", в конце 1812 или в начале 1813 года "семья Тютчевых переезжает из Ярославской губернии (где она находилась во время Отечественной войны. - Н. Х.) в Овстуг. Здесь в их доме поселяется С. Е. Раич в качестве воспитателя девятилетнего Федора".6 Жизнь у Тютчевых продолжалась до 1819 года, т. е. около 7 лет. Как известно, воспоминания Раича об отроческих годах поэта, эмоционально очень выразительные, являются одним из важнейших источников для раннего периода его биографии. Раич, в частности, писал: "Необыкновенные дарования и страсть к просвещению милого воспитанника изумляли и утешали меня; года через три он уже был не учеником, а товарищем моим, - так быстро развивался его любознательный и восприимчивый ум!"7 Из Овстуга семья Тютчевых возвратилась в Москву, в собственный дом в Армянском переулке,8 по-видимому, только в 1814 году. Помимо Федора, в семье было еще двое детей: его старший брат Николай (р. 1801) и младшая Дарья (р. 1806). Но вскоре "молодое общество" значительно расширилось благодаря приезду двоюродных сестер и брата. Как указывает Г. В. Чагин, в конце 1815 - начале 1816 года в доме Тютчевых у своего родного брата поселилась овдовевшая к тому времени Н. Н. Шереметева с сыном Алексеем и дочерьми Пелагеей и Анастасией.9 Все они были почти ровесниками детей Тютчевых: Алексей родился в 1800-м, Пелагея - в 1802-м, Анастасия - в 1807 году. Так Раич после довольно долгого перерыва вновь встретился со своим бывшим воспитанником Алексеем Шереметевым. Двоюродные братья, Николай Иванович Тютчев и Алексей Васильевич Шереметев, достигшие к тому времени возраста 14 - 15 лет, должны были продолжить образование. Выбор пал на только что открывшуюся в Москве Школу (училище) колонновожатых, готовившую офицеров квартирмейстерской части, и он был неслучайным.10 Это было частное учебное заведение, основанное генерал-майором Николаем Николаевичем Муравьевым (1768 - 1840). Идея его создания выросла из опыта воспитания собственных детей (у него было четверо сыновей). Круг учащихся был весьма ограниченным: его составляли сыновья родственников и близких знакомых Н. Н. Муравьева. Однако сведений о том, что до поступления Н. И. Тютчева в Школу колонновожатых между семействами Тютчевых и Муравьевых существовали какие-либо связи, у нас нет. По всей видимости, они возникли именно в годы его учебы. Зато достоверно известно, что связи Шереметевых и Муравьевых были исконными: они были соседями по имениям. До переезда в Москву Н. Н. Шереметева жила с детьми в своем селе Покровском Рузского уезда Московской губернии,11 а имение Муравьевых Осташово (Александровское, Долголядье тож) Можайского уезда находилось в 30 верстах от него.12 Надо полагать, что именно эти -------------------------------------------------------------------------------- 6 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Кн. 1. С. 22. 7 Раич С. Е. Автобиография. С. 22. 8 Дом сохранился поныне. О нем и его владельцах см.: Чагин Г. В. Армянский переулок, 11. М., 1990; а также: Тютчевский альбом. М., 1994. 9 См.: Чагин Г. В. Тютчевы. СПб., 2003. С. 68 (Сер. "Преданья русского семейства"). 10 Школа колонновожатых была открыта 27 марта 1815 года (см.: Чагин Г. "Своеобразно по происхождению..." // Куранты: Историко-краеведческий альманах. М., 1987. Вып. 2. С. 131). 11 См.: Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1888. Кн. 1. С. 163. 12 Сведения о местоположении заимствованы из кн.: Кропотов Д. А. Жизнь графа М. Н. Муравьева в связи с событиями его времени. СПб., 1874. Т. 1. С. 112. Судьба этого имения примечательна. Владельцами его после Муравьевых были Шиповы (дата продажи нам неизвестна), а в 1903 году оно было приобретено вел. кн. Константином Константиновичем (поэтом К. Р.). Он любил бывать здесь; своего рода поэтическим памятником усадьбе стало его стихотворение "Осташево" (1910). В 1914 году здесь был похоронен сын К. Р., вел. кн. Олег Константинович, погибший в первую мировую войну. Об Осташове (менее употребительный вариант - Осташево) см., например: Третьяков А. На родине А. Н. Муравьева // Русское обозрение. 1896. Т. 38. N 4. С. 897 - 902. стр. 109 -------------------------------------------------------------------------------- связи сыграли решающую роль в выборе учебного заведения; инициатором же дела стала Надежда Николаевна Шереметева, женщина в высшей степени незаурядная, о которой нам еще придется упоминать.13 История Школы колонновожатых14 неразрывно связана с историей кружка Раича, а потому представляет для нашей темы особенный интерес. Школа располагалась в собственном доме Н. Н. Муравьева в Москве на Б. Дмитровке. Именно сюда впоследствии был приглашен СЕ. Раич в качестве домашнего учителя его младшего сына Андрея. Спустя некоторое время здесь возник кружок Раича, значительную часть участников которого составляли колонновожатые. Вот почему деятельность этого военного учебного заведения с полным основанием можно рассматривать как предысторию кружка. К ней мы и обратимся. Еще в начале 1810-х годов в Петербурге при Главном штабе было основано училище колонновожатых, готовившее офицеров квартирмейстерской части, куда определил своих старших сыновей, Александра15 и Николая,16 Н. Н. Муравьев. В то же время в Москве в конце 1810 года под руководством 14-летнего Михаила Муравьева, студента Московского университета,17 возникло Общество математиков, которое, устраивая публичные лекции, "имело целью распространение познания математических наук между соотечественниками посредством сочинений, переводов и преподавания".18 Его деятельность (равно как и училища в Петербурге) была прервана войной 1812 года, в которой участвовал и сам Н. Н. Муравьев, и три его старших сына. По возвращении в Москву в 1815 году Н. Н. Муравьев "занялся опять преподаванием военных наук у себя в доме небольшому числу молодых людей из родственников своих и близких знакомых".19 После утверждения в 1816 году офицерского экзамена училище Муравьева приобрело официальный статус Московского учебного заведения для колонновожатых. За годы своего существования (1816 - 1823) оно выпустило 138 офицеров. "Можно положительно сказать, - писал Н. В. Путята, - что большая часть офицеров Гвардейского Штаба... были учениками Муравьева".20 Среди выпускников училища много известных имен: П. А. Муханов, А. Ф. Вельтман, Н. И. Тют- -------------------------------------------------------------------------------- 13 Имя Н. Н. Шереметевой (1775 - 1850) встречается не только в летописях ее знаменитого рода. Известна переписка с ней Н. В. Гоголя (он называл ее "духовной матерью") и В. А. Жуковского. Совершенно исключительна роль, которую Н. Н. Шереметева сыграла в судьбе своего зятя, мужа младшей дочери Анастасии Васильевны, декабриста Ивана Дмитриевича Якушкина. См. о ней, например: Письма Филарета, впоследствии архиепископа Черниговского и Нежинского, к Н. Н. Шереметевой / Предисл. и прим. Н. П. Барсукова // Старина и новизна. СПб., 1900. Кн. 3. Отд. 2. С. 24 - 124. 14 Наиболее подробно она раскрыта в кн.: Глиноецкий Н. П. История русского Генерального штаба. СПб., 1883. Т. 1. С. 299 - 306. Из современных работ нам известна лишь одна, представляющая собой популярный очерк истории Школы и принятой в ней системы обучения и воспитания: Чагин Г. "Своеобразно по происхождению..." С. 129 - 135. 15 Александр Николаевич, старший из братьев Муравьевых (1792 - 1863), - декабрист, член "Союза спасения" и "Союза благоденствия". Несмотря на то что уже в 1819 году он отошел от участия в тайных обществах и не был причастен к восстанию, осужден по VI разряду и сослан в Якутск. Впоследствии - военный губернатор Н. Новгорода (см.: Муравьев А. Н. Сочинения и письма. Иркутск, 1986). 16 Николай Николаевич (1794 - 1866) известен как выдающийся военачальник, сподвижник А. П. Ермолова, главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом. Во время Крымской войны прославился взятием неприступной крепости Каре (1855), за что получил добавление к фамилии - Карский (см. о нем, в частности: Задонский Н. Жизнь Муравьева. Документальная историческая хроника. М., 1985). 17 Михаил Николаевич (1796 - 1866) был самым сановным из всех братьев Муравьевых. Сделал блестящую карьеру, стал крупным государственным деятелем, получил графский титул. Занимал пост министра государственных имуществ, был генерал-губернатором Виленским (Муравьев-Виленский). Вошел в историю как усмиритель польского восстания 1863 года (см. о нем: Кропотов Д. А. Указ. соч. Т. 1 - 2). 18 [Путята Н. В.] Генерал-майор Н. Н. Муравьев. СПб., 1852. С. 9 - 10. 19 Там же. С. 13. 20 Там же. С. 17. В "Приложении" здесь имеется список выпускников по годам выпусков. стр. 110 -------------------------------------------------------------------------------- чев, Н. В. Басаргин, сам Н. В. Путята и др. Несмотря на полученный официальный статус и высочайшую поддержку, училище по-прежнему находилось "на иждивении" Н. Н. Муравьева, т. е. по существу оставалось его частным делом. Занятия были бесплатными; для них, как мы уже упоминали, он предоставил свой дом на Б. Дмитровке, богатую библиотеку, инструменты и пр. Летом колонновожатые выезжали в его подмосковное имение Осташово. Постепенно содержание Школы стало для Н. Н. Муравьева, не располагавшего достаточными средствами, слишком обременительным. В 1823 году остававшиеся еще ученики были переведены в Петербург, где возникло новое училище для колонновожатых, а в 1825 году при Генеральном штабе была основана Академия. Школа колонновожатых была необычным для своего времени учебным заведением. Об этом единодушно свидетельствуют все имеющиеся источники. И дело не столько в высоком уровне научной и специальной подготовки, сколько в той атмосфере, которая царила в училище. Она задавалась самим Н. Н. Муравьевым, который, несомненно, был непререкаемым авторитетом и для преподавателей, и для учащихся. Как пишет Н. П. Глиноецкий, "Н. Н. Муравьев известен был по своему необыкновенному такту и полнейшему знанию юношеской природы".21 По мнению Н. В. Басаргина, главная особенность училища как военного заведения заключалась в том, что его основатель стремился воспитывать в учащихся самостоятельность, "не стесняя юный рассудок, старался только направить его на все полезное, на все возвышенное и благородное".22 Н. Н. Муравьев действовал вопреки господствовавшей системе военного воспитания, основанной на строгой субординации. Отношения между преподавателями и учащимися были в высшей степени демократичными. Сами учащиеся стремились всячески помогать друг другу. "Свободное от занятий время, - вспоминал Н. В. Басаргин, - мы посвящали дружеским беседам; сходились по нескольку человек у кого-либо из своих товарищей... читали вслух, играли в шахматы... (...) Жуковский, Батюшков, русская история Карамзина, записки военного офицера Глинки, трагедия Озерова и "Вестник Европы" Каченовского с жадностью читались нами".23 Дружеские отношения, сложившиеся в Школе, сохранялись на всю жизнь, несмотря на различие достигнутых впоследствии званий и положений. Пожалуй, самую яркую и выразительную характеристику атмосферы, царившей в Школе, оставил А. Ф. Вельтман, один из первых ее выпускников. "Много ли в Европе, - писал он, - таких учебных заведений, о которых питомцы вспоминали бы с любовью, как об отчем крове... Есть ли такое учебное заведение, где время ученья было бы весело, свободно, легко, приятно, как какая-либо забава, увлекающая молодые чувства... Где наука воплощалась бы в опыт, мысль и слова - в дело.., где ученик чувствовал бы, что он занят весь и душой и телом..."24 Н. И. Тютчев и А. В. Шереметев оказались (наряду с А. Ф. Вельтманом) в числе первых слушателей Школы: они были зачислены 27 марта 1816 года.25 Это был второй набор в Московское учебное заведение для колонновожатых. Надо полагать, что учащиеся, посещая своеобразное "домашнее" училище, неизбежно знакомились и с членами семьи Н. Н. Муравьева. Об этом, в частности, свидетельствуют воспоминания его младшего сына Андрея. Несмотря на то что в 1816 году ему ис- -------------------------------------------------------------------------------- 21 Глиноецкий Н. П. Указ. соч. С. 305. 22 Басаргин Н. В. Воспоминания об учебном заведении для колонновожатых и об учредителе его генерал-майоре Николае Николаевиче Муравьеве // Мемуары декабристов. Южное общество. М., 1982. С. 153. 23 Там же. С. 153 - 154. 24 Цит. по: Акутин Ю. Александр Вельтман и его роман "Странник" // Вельтман А. Ф. Странник. М., 1977. С. 251. 25 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Кн. 1. С. 23. Учеба длилась полтора года - 26 ноября 1817 года Н. И. Тютчев и А. В. Шереметев были "выпущены по экзамену офицерами" (Кропотов Д. А. Указ. соч. С. 406). стр. 111 -------------------------------------------------------------------------------- полнилось всего 10 лет, он живо, с детской, отроческой непосредственностью и энтузиазмом отдался атмосфере Школы, проникся ее интересами, горячо подружился со многими учащимися. Позднее он назовет это время "самыми блестящими" годами жизни: "Сколько молодых друзей! Сколько связей и доселе существующих! Я любил и был любим взаимно".26 А. Н. Муравьев, как мы отметили в начале статьи, является важной фигурой в рамках нашего исследования, а одной из ключевых дат - дата знакомства с ним Тютчева. Вот почему так важно исследовать историю этого знакомства, которое первоначально, очевидно, было опосредованным, через Н. И. Тютчева. Как известно, старший брат был для Ф. И. Тютчева с детства самым близким человеком; "...ни с кем, - утверждал И. С. Аксаков, - не был Федор Иванович так короток, так близко связан всею своею личною судьбою".27 Разумеется, и учеба брата Николая должна была вызывать у будущего поэта самый пристальный интерес. У нас нет сведений о том, посещал ли Ф. И. Тютчев дом Муравьевых в период обучения там брата; более того, мы не знаем, допускалась ли сама такая возможность - ведь учащиеся были приходящими, т. е. оставались жить в родительских домах или на частных квартирах.28 Тем не менее есть все основания полагать, что по крайней мере из устных рассказов брата Тютчев уже в 1816 году узнал об Андрее Муравьеве, и их заочное знакомство, таким образом, состоялось. Спустя два года между семействами Муравьевых-Шереметевых-Тютчевых возникли пусть и не близкие, но тем не менее родственные связи. 26 августа 1818 года старший брат Андрея Николаевича, Михаил Николаевич, женился на Пелагее Васильевне Шереметевой (которая, напомним, приходилась Тютчеву двоюродной сестрой).29 Консолидирующей фигурой во взаимоотношениях трех семейств стала, по-видимому, Надежда Николаевна Шереметева. Как известно, Ф. И. Тютчев отзывался о "любезной тетушке" с большой теплотой. Известны два письма к ней (1829, 1845).30 А. Н. Муравьев тоже питал к Н. Н. Шереметевой (как и вообще к Шереметевым) большую приязнь. Вот что писал по этому поводу известный деятель культуры, последний владелец Шереметевского дворца в Петербурге граф Сергей Дмитриевич Шереметев (1844 - 1918), который хорошо знал Муравьева лично в последние годы его жизни:31 "...известно участие, которое принимала Надежда Николаевна Шереметева в колонновожатых, в числе которых находился и он сам32 (т. е. А. Н. Муравьев. - Н. Х.). (...) Андрей Николаевич мало-помалу на- -------------------------------------------------------------------------------- 26 Муравьев А. Н. Мои воспоминания // Русское обозрение. 1895. Т. 33. N 5. С. 57. Эти мемуары печатались в нескольких номерах журнала "Русское обозрение" (публикация А. А. Третьякова): 1895. Т. 33. N 5; Т. 36. N 12; 1896. Т. 37. N 2. Далее указываются год, том, номер, страница. 27 Аксаков И. С. Федор Иванович Тютчев. М., 1874. Стлб. 380. 28 Об этом см.: Чагин Г. "Своеобразно по происхождению..." С. 132. 29 Здесь уместно вспомнить еще об одном браке, который, очевидно, тоже стал следствием знакомства, завязавшегося в Школе. Спустя месяц, 29 сентября 1818 года, старший сын Н. Н. Муравьева, Александр Николаевич, женился на Прасковье Михайловне Шаховской, сестре Валентина Михайловича Шаховского (который учился вместе с Н. И. Тютчевым и А. В. Шереметевым). 30 Тютчев Ф. И. Письма к родным / Публ. К. В. Пигарева; Предисл. и комм. Л. Н. Кузиной // Лит. наследство. 1988. Т. 97. Кн. 1. С. 494 - 496. В письме от 16/28 декабря 1829 года Тютчев так отзывался об А. В. Шереметеве: "С его редкими душевными свойствами, с его прекраснейшим характером ему везде легко будет найти искреннюю сердечную приязнь и оставить по себе добрую любезную память" (С. 495). 31 Об обстоятельствах знакомства и встречах С. Д. Шереметева и А. Н. Муравьева см.: Хохлова Н. Діяльність Андрєя Муравйова в Києві // Відкритий архів: Щорічник матеріялів та досліджень з історії модерної української культури. Київ, 2004. Т. I. С. 186 - 188. 32 С. Д. Шереметев ошибается; А. Н. Муравьев не был воспитанником Школы колонновожатых. Но эта ошибка весьма симптоматична: она подтверждает свидетельство последнего о тесной дружбе с колонновожатыми, на которое мы уже ссылались. стр. 112 -------------------------------------------------------------------------------- чал смотреть на Шереметевых как на семью близких. Варвара Петровна33 и, в особенности, Екатерина Васильевна34 принимали его как своего человека, и не раз говаривал он, что в семействе Шереметевых встретил в жизни своей несравненно больше дружбы и привязанности, чем в своем семействе Муравьевых. Он глубоко уважал Екатерину Васильевну и преклонялся перед нею. Смерть ее была и для него истинным горем. Невольно это родственное чувство перешло и на следующее поколение".35 Осенью 1816 года Тютчев, которому не исполнилось еще и 13 лет, стал вольнослушателем Московского университета. Согласно университетским правилам, это было "низшее" из студенческих званий. Затем следовали: "в звании студента" и "действительный студент". Последнего удостаивались, прослушав "в звании студента" трехгодичный курс и выдержав необходимые испытания. По их итогам студент мог быть представлен к степени кандидата. Такова была наивысшая оценка знаний и важный практический результат обучения, так как степень кандидата давала право на XII класс (губернский секретарь). Студенческая биография Тютчева имела лишь одно исключение: за особые дарования он досрочно держал выпускные экзамены на звание действительного студента, пробыв "в звании студента" не три, а два года. Итак, хронология его студенческой жизни такова: вольнослушатель (осень 1816-весна 1819); "в звании студента" (осень 1819-весна 1821, на положении своекоштного студента); 8 октября 1821 года состоялись выпускные экзамены на звание действительного студента. По их итогам Тютчев был представлен к степени кандидата Словесного отделения и 5 декабря 1821 года утвержден "в кандидатском достоинстве". В тот же день он подал прошение об увольнении из университета и 19 декабря получил аттестат об его окончании.36 Студенческая биография СЕ. Раича "пересеклась" со студенческой биографией его ученика Тютчева. Раич закончил два отделения Московского университета: сначала Этико-политическое, затем Словесное. В примечаниях к его "Автобиографии" публикатор (Б. Л. Модзалевский) сообщает, что первое он закончил "в 1818 году, получив по выдержании экзамена степень кандидата 20 февраля этого года. Затем он перешел на Словесное отделение, в котором по экзамену произведен был в магистры 24 октября 1822 г.".37 Как видим, здесь он учился практически одновременно с Тютчевым. Их отношения в 1816 - 1819 годах еще можно характеризовать как отношения учителя и ученика. Известно, что в этот период Раич, уже заканчивавший курс Этико-политического отделения, сопровождал в университет Тютчева, который, напротив, был еще только вольнослушателем. Однако к концу 1819 года положение изменилось: учитель и ученик в буквальном смысле разделили одну студенческую скамью. Тютчев к тому времени состоял "в звании студента" Словесного отделения, а Раич, став кандидатом Этико-политического отделения, -------------------------------------------------------------------------------- 33 Шереметева Варвара Петровна (1786 - 1857, ур. Алмазова). Замужем за гр. Сергеем Васильевичем Шереметевым (1786 - 1834). От этого брака было 11 детей, в том числе сын Сергей Сергеевич Шереметев (1821 - 1884). Вторым браком он был женат на Софье Михайловне Муравьевой (1833 - 1880), дочери Михаила Николаевича Муравьева. (Об их сватовстве и свадьбе см.: Шереметев С. Граф Михаил Николаевич Муравьев и его дочь. СПб., 1892. С. 6 - 7). Таким образом, семейства Шереметевых и Муравьевых породнились еще раз. 34 Шереметева Екатерина Васильевна (1782 - 1865) - двоюродная сестра Василия Петровича Шереметева (1765 - 1808), мужа Надежды Николаевны Шереметевой. После его смерти и до конца жизни (умерла девицей) всячески поддерживала Н. Н. Шереметеву: "Кротким любвеобильным влиянием своим Екатерина Васильевна смягчала страстные, иногда необузданные порывы Надежды Николаевны и дала мыслям ее глубокий, христианский строй" (Письма Филарета, впоследствии архиепископа Черниговского и Нежинского, к Н. Н. Шереметевой. С. 30). 35 Шереметев С. Домашняя старина. М., 1900. С. 111 - 112. 36 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Кн. 1. С. 53. 37 Раич С. Е. Автобиография. С. 22. стр. 113 -------------------------------------------------------------------------------- продол жил образование на том же Словесном. В архивном источнике - "Годовых ведомостях о пройденном в университете учении" за 1819 год - есть этому и документальное подтверждение, на основе которого в "Летописи жизни и творчества Тютчева" сделана следующая запись: "Ноябрь 4. Москва. Тютчев приступил к слушанию лекций по классу профессора М. Т. Каченовского... Вместе с ним начал слушать эти лекции кандидат С. Е. Амфитеатров (Раич)".38 Из сказанного со всей очевидностью следует, что к концу 1819 года миссия Раича-учителя была завершена; Тютчев более не нуждался в наставнике. Раич, живший частными уроками, должен был искать нового ученика. По всей видимости, поисков как таковых и не было - по рекомендации Тютчевых, и в особенности Н. Н. Шереметевой, в том же 1819 году он поступил в дом Н. Н. Муравьева к его младшему сыну Андрею. Эта дата - 1819 год - для нашей темы также является ключевой. С нее начинается отсчет пребывания Раича в доме Н. Н. Муравьева, где и возник кружок, а потому она требует дополнительного обоснования. Имеются три прямых свидетельства, подтверждающих ее: самого А. Н. Муравьева, Н. В. Путяты и И. С. Аксакова. А. Н. Муравьев в первой части своего известного мемуарного сочинения "Мои воспоминания", которая, по существу, является дневником (датирована 1827 годом), а поэтому заслуживает особого доверия, сообщал: "В четырнадцать лет я имел наставником доброго и почтенного Раича..."39 Четырнадцать лет ему исполнилось 30 апреля 1820 года. Заметим, что речь идет об уже свершившемся факте, в значении "уже имел". Следовательно, Раич мог поступить к Муравьеву либо в конце 1819-го, либо в начале 1820 года.40 Н. В. Путята в некрологической "Заметке об А. Н. Муравьеве" вспоминал: "Я начал знать Муравьева с 1819 года, когда поступил колонновожатым в учебное в Москве заведение его отца, генерал-майора Н. Н. Муравьева. А. Н. был тогда юношей лет 14 или 15-ти и воспитывался в доме своего родителя под руководством С. Е. Раича..."41 Наконец, И. С. Аксаков, первый биограф и зять Тютчева, располагавший богатыми фактическими материалами и еще имевший возможность пользоваться изустными воспоминаниями, писал: "Тютчев поступил в Московский университет, т. е. стал ездить на университетские лекции и сперва - в сопровождении Раича, который, впрочем, вскоре, именно в начале 1819 года, расстался со своим воспитанником".42 И, наконец, в "Летописи жизни и творчества Тютчева" имя Раича после 1819 года практически не встречается, что косвенным образом подтверждает приведенные выше свидетельства. В ряду этих документов особое место занимает рассказ самого Раича, который, несмотря на содержащиеся в нем явные противоречия, еще никогда не рассматривался критически. В "Автобиографии" он писал: "В 1819 г. или около этого времени, расставшись с Ф. И. Тютчевым, вышедшим из Университета кандидатом и отправившимся в Германию к миссии, вступил в дом Н. Н. М. в качестве наставника А. Н. Муравьева, выдержавши, однако же, прежде в Московском Университете экзамен на степень Магистра Словесных наук".43 Оговорка "или около этого времени" симптоматична, ведь в "Автобиографии", написанной в 1854 году, т. е. за год до смерти,44 Раич вспоминал "дела дав- -------------------------------------------------------------------------------- 38 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Кн. 1. С. 29. 39 Муравьев А. Н. Мои воспоминания. 1895. Т. 33. N 5. С. 58. 40 В монографии "Андрей Николаевич Муравьев - литератор" (СПб., 2001) мы отнесли это событие к 1821 году, что в свете проделанного ныне исследования признаем ошибочным. 41 Путята Н. Заметка об А. Н. Муравьеве // Русский архив. 1876. N 7. С. 357. 42 Аксаков И. С. Федор Иванович Тютчев. Стлб. 16. 43 Раич С. Е. Автобиография. С. 25. 44 "Автобиография" была написана для "Биографического словаря питомцев Московского университета", который готовился С. П. Шевыревым к 100-летию Московского университета, но издан не был. стр. 114 -------------------------------------------------------------------------------- но минувших дней", и память зачастую ему изменяла. Кроме того, в фокусе внимания автора была не столько фактическая сторона собственной жизни, сколько "история души". Вот почему выражения типа "это было, если я не ошибаюсь...", "спустя полгода или более..." встречаются здесь не раз. Что же касается процитированного выше фрагмента, то в фактическом отношении он недостоверен. Однако прежде чем критически его проанализировать, необходимо сделать отступление источниковедческого характера. Как уже отмечалось, публикация "Автобиографии" принадлежит Б. Л. Модзалевскому, который снабдил ее вступительной статьей и обширными, обстоятельными примечаниями. В одном из последних примечаний он сообщал о судьбе архива Раича: "Бумаги Раича, в которых должно было бы найтись немало любопытного (напр., письма к нему Тютчева и многих других писателей), не дошли до нас. У дочери Раича - Софьи Семеновны, сохранились только вышеприведенные стихи М. А. Дмитриева, а из бумаг Раича - лишь одно его стихотворение, тетрадочка в кожаном переплете с записями 1823 и последующих годов и черновыми стихотворениями на религиозные темы и некоторые черновики переводов. Все эти рукописи принесены ею в дар Пушкинскому Дому при Имп. Академии Наук".45 В этом перечне Б. Л. Модзалевский опустил "Автобиографию", хотя она, по всей видимости, поступила именно с этим комплексом документов. Вообще следует отметить, что ни во вступительной статье, ни в примечаниях он не указал источник своей публикации. Между тем рукопись "Автобиографии" и поныне хранится в Пушкинском Доме (шифр: ИРЛИ. N 9179). Она представляет собой писарскую копию; авторские пометы отсутствуют, но есть очень немногочисленные карандашные пометы публикатора, одна из которых относится к приведенному выше фрагменту. В рукописи читаем: "В 1814 г. или около этого времени, расставшись с Ф. И. Тютчевым..."46 Дата "1814 г." подчеркнута карандашом, а на полях - знак вопроса, очень характерного, руки Б. Л. Модзалевского, начертания. Итак, "1819 г." является конъектурой публикатора, для нас, несомненно, очень важной, так как в ней мы находим дополнительное подтверждение собственным разысканиям. Между тем сама необходимость конъектуры ("1814 г." - или описка переписчика, или ошибка мемуариста) еще раз доказывает, сколь ненадежна в фактическом отношении "Автобиография". Проанализируем дальнейший рассказ Раича. Расстаться с Ф. И. Тютчевым, "вышедшим из Университета кандидатом и отправившимся в Германию к миссии", он мог в мае-июне 1822 года; вступить в дом Н. Н. Муравьева "в качестве наставника А. Н. Муравьева" - в 1819 или 1820 году; экзамен же на степень магистра Словесного отделения Университета был выдержан им в октябре 1822 года. Эта сложная синтаксическая конструкция, с помощью которой автор хотел показать взаимосвязь фактов, не выдерживает критики. Обоснования даты поступления Раича в дом Муравьева она не содержит (тем более что в рукописи искомой даты фактически нет). Таким образом, из всех приведенных выше свидетельств наиболее важным и достоверным следует считать свидетельство А. Н. Муравьева. В "Моих воспоминаниях" он рассказал о занятиях с Раичем, об объеме прочитанного и переведенного под его руководством: "В четырнадцать лет я имел наставником доброго и почтенного Раича и благодарю Провидение, которое ко мне его послало. Он совершенно образовал меня и кончил мое домашнее воспитание. Он вселил в меня всю склонность к литературе, и под его руководством я начал мои первые опыты; при нем перевел я всего Телемака, всю Энеиду прозой и несколько книг Тита Ливия, что очень послужило к образованию моего слога, переводил иногда гекзаметрами Виргилия, но редко и неудачно. Латинский язык познакомил -------------------------------------------------------------------------------- 45 Раич С. Е. Автобиография. С. 30. 46 ИРЛИ. N 9179. Л. 17. стр. 115 -------------------------------------------------------------------------------- меня с древними; в то нее время я занялся русскою, французскою и немецкою литературами, и тогда при чтении Геснеровой поэмы Смерть Авеля мне пришло на мысль написать прозой, в четырех песнях поэму Потоп; но мог ли я тогда предпринять столь огромный замысел?"47 Как видим, объем "пройденного" очень внушителен, а потому уместно задаться вопросом: за какой приблизительно период он мог быть освоен? Очевидно, не менее чем за 2 - 3 года. Как нам удалось установить, 6 февраля 1822 года Муравьев был определен на службу в Московский архив Коллегии иностранных дел, а в начале мая 1823 года покинул Москву, вступив в 34 Егерский полк.48 Следовательно, занятия под руководством Раича могли продолжаться до начала 1822 года, т. е. в течение полных двух лет (1820 - 1821) - необходимого, по нашим предположениям, срока. Таким образом, и эти расчеты снова приводят к выводу о том, что Раич стал учителем Муравьева не позже начала 1820 года. Следующая дата, которую необходимо установить, - дата создания кружка Раича. Фактическая сторона его истории, в особенности раннего, собственно литературного периода, до последнего времени практически не была изучена. Традиционно гораздо больший интерес вызывало философское общество любомудров (годы его существования 1823 - 1825), генетически связанное с кружком. Единственная, сравнительно недавняя, попытка исследования истории создания последнего, характеристика его деятельности, реконструкция литературной и эстетической позиций принадлежит, как мы уже отмечали, К. Ю. Рогову. Его статья "К истории "московского романтизма": кружок и общество СЕ. Раича" основана на вновь найденных материалах из архива М. П. Погодина: автобиографии, фрагментах "Дневника", касающихся кружка Раича, а также письмах его членов к Погодину. Следуя традиции, в качестве основного документа, раскрывающего историю создания кружка, исследователь рассматривает известный фрагмент из "Автобиографии" Раича, о котором мы упоминали в самом начале статьи. Здесь приведем его полностью: "После перевода Виргилиевых "Георгик" приступил я, - также вследствие спора с Муравьевым, к переводу Тассова "Освобожденного Иерусалима". Между тем у меня, под моим председательством, составилось маленькое, скромное литературное общество, бывшее в последние годы своего существования под покровительством И. И. Дмитриева и князя Дмитрия Владимировича Голицына. Члены этого общества были: М. А. Дмитриев, А. И. Писарев, М. П. Погодин, В. П. Титов, С. П. Шевырев, Д. П. Ознобишин, А. М. Кубарев, Князь В. Ф. Одоевский, А. С. Норов, Ф. И. Тютчев, А. Н. Муравьев, С. Д. Полторацкий, В. И. Оболенский, М. А. Максимович, Г. Шаховской, Н. В. Путята и некоторые другие; одни из членов постоянно, другие временно посещали общество, собиравшееся у меня вечером по четвергам. Здесь читались и обсуживались по законам Эстетики, которая была в ходу, сочинения членов и переводы с Греческого, Латинского, Персидского, Арабского, Английского, Итальянского, Немецкого и редко Французского языка".49 Используя этот документ в качестве обоснования даты создания кружка, обычно за основу брали дату публикации раичевского перевода "Георгик" Вергилия, т. е. 1821 год. Поскольку, по его утверждению, кружок возник после завершения этой работы, то 1822 год считается искомой датой. К. Ю. Рогов не отверг ее, но, пытаясь разрешить обнаруженное уже давно противоречие (Тютчев назван сре- -------------------------------------------------------------------------------- 47 Муравьев А. Н. Мои воспоминания. 1895. Т. 33. N 5. С. 58 - 59. 48 Подробно о начале служебной карьеры Муравьева см.: Хохлова Н. А. Андрей Николаевич Муравьев - литератор. СПб., 2001. С. 36 - 38. 49 Раич С. Е. Автобиография. С. 26. стр. 116 -------------------------------------------------------------------------------- ди участников кружка, в то время как в 1822 году его уже нет в Москве), предположил, что в истории кружка был некий "неформальный" период, когда он и мог его посещать. "По всей видимости, - пишет исследователь, - к этому времени (1819 - 1821) и следует отнести зарождение неформального кружка, состоявшего в основном из друзей и воспитанников Раича и похожего скорее на ту "маленькую академию" Мерзлякова, которую Раич ранее посещал, сопровождая Тютчева... Указанием на существование такого раннего кружка служит, во-первых, упоминание Раичем уехавшего летом 1822 Тютчева среди членов своего общества, а также обращенное к А. Н. Муравьеву стихотворение Тютчева 1821-го г. ("Нет веры к вымыслам чудесным...")..."50 Как видим, предположение К. Ю. Рогова умозрительно: оно основывается не на вновь найденных источниках, которые подтверждали бы сам факт существования "неформального" периода в истории кружка, а на необходимости как-то "вписать" Тютчева в его хронологические рамки, т. е. по существу является исследовательским конструктом. В действительности такой необходимости нет; решение задачи гораздо проще и естественнее. Оно - как мы стремились показать выше - в тех многообразных связях, которые к 1819 году возникли между семействами Тютчевых и Муравьевых. Поэтому один из двух аргументов в пользу того, что Тютчев был участником кружка Раича, считавшийся до сих пор очень весомым, полностью теряет свою силу: знакомство Тютчева с Муравьевым, создание стихотворения "А. Н. М." ("Нет веры к вымыслам чудесным...") произошло до создания кружка и никак не ограничено его рамками. Как мы стремились показать, отношения Раича и Тютчева не были лишь отношениями учителя и ученика: в период обучения в университете они превратились в дружеские. По свидетельству Раича, это произошло даже раньше. Вспомним: уже о начальной поре занятий с Тютчевым он писал: "...года через три он уже был не учеником, а товарищем моим..."51 Поэтому естественно предположить, что после перехода Раича в дом Н. Н. Муравьева отношения Тютчева с бывшим наставником не должны были прекратиться совершенно, тем более что и сам этот дом для него отнюдь не был чужим. Новый ученик Раича, к тому же родственник, не мог не вызывать интерес Тютчева. Следовательно, есть все основания полагать, что он навещал Раича в муравьевском доме. Так могло состояться его знакомство с Андреем Муравьевым, если только оно не возникло раньше, в период учебы Н. И. Тютчева в Школе колонновожатых - выше было высказано именно такое предположение. Возможно даже, Тютчев интересовался ходом занятий Муравьева, принимал участие в литературных беседах. Во всяком случае, в сознании Раича должны были сохраниться воспоминания о том, что Тютчев навещал его в доме Муравьева. Очень скоро в этом же доме будет действовать руководимый им кружок. Впоследствии оба эти факта "спрессуются" в сознании мемуариста, и в "Автобиографии" он отнесет Тютчева к числу его участников. В этих поздних мемуарах он, как мы могли убедиться, отнюдь не всегда был точен, а проанализированный выше фрагмент из "Автобиографии", касающийся даты его поступления в дом Н. Н. Муравьева, непосредственно предшествует рассказу об образовании кружка. Логически они взаимосвязаны, а значит, чреваты однотипными ошибками. Таково, на наш взгляд, происхождение пресловутого "свидетельства Раича", которое до сих пор рассматривалось как незыблемое доказательство участия Тютчева в кружке. В действительности мы располагаем лишь следующими фактами: в 1820- 1822 годах, вплоть до отъезда за границу, Тютчев написал три стихотворения, посвященные С. Е. Раичу и А. Н. Муравьеву. Их анализ доказывает, что поэт не то- -------------------------------------------------------------------------------- 50 Рогов К. Ю. Указ. соч. С. 525. 51 Раич С. Е. Автобиография. С. 22. стр. 117 -------------------------------------------------------------------------------- лько живо интересовался судьбой своего бывшего учителя, но и был довольно близко знаком с его новым учеником. 14 сентября 1820 года по случаю завершения Раичем перевода "Георгик" Вергилия Тютчев пишет стихотворное посвящение "Неверные преодолев пучины...". Судя по датировке произведения,52 поэт узнал об этом событии изустно, до публикации, которая состоялась в 1821 году (цензурное разрешение от 3 февраля 1821).53 По-видимому, оно было значимым и для самого Тютчева, поскольку он был единственным конфидентом Раича в процессе работы над переводом. В "Автобиографии" последний вспоминал: "Около года никому не показывал я опытов моих в переводах, кроме Ф. И. Тютчева, вкусу которого я вполне доверял..."54 Публикация перевода была снабжена обширным предисловием, представляющим собой сокращенный вариант трактата "Рассуждение о дидактической поэзии", который спустя год Раич защитил в качестве магистерской диссертации. Если перевод "Георгик" пришелся на то время, когда Раич был учителем Тютчева, то над диссертацией он работал, будучи уже наставником Муравьева. Тем не менее "Рассуждение" должно было привлечь внимание обоих учеников: ведь оно было единственным опытом системного изложения эстетических взглядов их учителя - тех представлений об искусстве (прежде всего поэзии), которые сложились у него давно и которые он внушал им. Спустя год, 13 декабря 1821 года,55 Тютчев пишет стихотворение "Нет веры к вымыслам чудесным..." с посвящением "А. Н. М." (т. е. А. Н. Муравьеву). Напомним его текст. Нет веры к вымыслам чудесным, Рассудок все опустошил И, покорив законам тесным И воздух, и моря, и сушу, Как пленников - их обнажил; Ту жизнь до дна он иссушил, Что в дерево вливала душу, Давала тело бестелесным!.. Где вы, о древние народы! Ваш мир был храмом всех богов, Вы книгу Матери-природы Читали ясно без очков!.. Нет, мы не древние народы! Наш век, о други, не таков. О раб ученой суеты И скованный своей наукой! Напрасно, критик, гонишь ты Их златокрылые мечты; Поверь - сам опыт в том порукой, - Чертог волшебный добрых фей И в сновиденье - веселей, -------------------------------------------------------------------------------- 52 В этой дате не приходится сомневаться. Она принадлежит Тютчеву - проставлена в автографе стихотворения, дошедшем до нас (ЦГАЛИ. 505/5. Л. 4). "После текста, - сообщает К. В. Пигарев, - дата: "14 сентября 1820 года"" (Тютчев Ф. И. Лирика / Изд. подгот. К. В. Пигарев. М., 1965. Т. 2. С. 330). 53 Виргилиевы Георгики / Пер. А. Р. [Амфитеатрова-Раича]. М., 1821. 54 Раич С. Е. Автобиография. С. 23. 55 Автограф стихотворения неизвестен. Впервые дата - 13 декабря 1821 года - была приведена при первой полной публикации произведения (Русский зритель. 1828. Ч. IV. N 13- 14. С. 70 - 71). Ранее две первые строфы стихотворения вошли в трактат Д. П. Ознобишина "Отрывок из сочинений об искусствах" (Северная лира на 1827 год. М., 1827. С. 358), под псевдонимом Делибюрадер. стр. 118 -------------------------------------------------------------------------------- Чем наяву - томиться скукой В убогой хижине твоей!.. Смысловая коллизия стихотворения основана на противопоставлении "веры к вымыслам чудесным" и "рассудка". По мнению К. В. Пигарева, она заимствована (или усвоена) Тютчевым благодаря "Рассуждению о дидактической поэзии".56 Действительно, будучи одним из постулатов романтизма, это противопоставление получит широкое распространение лишь во второй половине 1820-х годов, между тем стихотворение написано в 1821 году. Источниками могли послужить как предисловие к уже опубликованному переводу "Георгик", так и сама диссертация, над которой Раич в то время еще работал, а также беседы, общение с ним и с адресатом стихотворения - А. Н. Муравьевым. Во всяком случае, в обоих текстах - предисловии к переводу и в самой диссертации - содержится фрагмент, который, по мысли К. В. Пигарева, "прямо напрашивается на сопоставление с тютчевскими стихами, посвященными А. Н. Муравьеву".57 "Природа для всех одна, - писал С. Е. Раич, - но не во все времена одинакова. Древние смотрели на нее в отдалении, самом благоприятном для воображения, и сквозь прозрачный облекавший ее покров; новейшие рассматривают ее вблизи и, так сказать, вооруженными глазами... Самое прекрасное местоположение без существ живых, особливо без человека, не может нам доставить удовольствия продолжительного: мы хотим во всем и везде видеть самих себя. Древние не любили природы бездушной, и воображение их населило ее живыми существами. В ручье видели они Наяд; под корою древа билось для них сердце Дриады; в долинах сплетались в хоровод Нимфы. От сего-то описания древних всегда кратки и живы. Им не нужно было искать бесчисленных оттенков для описываемого предмета; им стоило только олицетворить его - и читатель видел пред собою дышущие образы - spirantia signa".58 С другой стороны, занимаясь изучением биографии А. Н. Муравьева, мы обнаружили в стихотворении Тютчева иной, реальный подтекст. Дело в том, что, будучи страстно увлечен поэзией, он стремился к поэтическому поприщу, но не находил поддержки "вымыслам чудесным" со стороны близких, живущих "рассудком". Об отце он, например, писал: "Отец мой ненавидит поэзию, и теперь я терплю за нее частые гонения. Он хотел сделать меня отличным математиком или военным человеком, - а я, несмотря на его старания, сделался поэтом".59 Подводя итог, можно сказать, что стихотворение "Нет веры к вымыслам чудесным..." - это своего рода документ, свидетельствующий, хотя и не явно, об известной общности эстетических интересов Тютчева и Раича (которые, несомненно, были восприняты и Муравьевым), а также о живой, непосредственной связи, существовавшей в то время в их отношениях, о глубоком взаимном интересе друг к другу. Накануне отъезда за границу, в конце мая 1822 года, Тютчев приехал из Петербурга в Москву, чтобы попрощаться с родными и друзьями. Он пробыл здесь недолго, недели три, и 11 июня выехал в Мюнхен, к месту новой службы. В хронике этого очень непродолжительного и, надо полагать, весьма насыщенного встречами и общением периода находим еще один факт, несомненно свидетельствующий о том, что Раич входил в круг близких Тютчеву людей, ради свидания с которыми он и приехал в Москву. 29 апреля 1822 года Раич защитил диссертацию "Рассуждение о дидактической поэзии"60 и был произведен в магистры Словесного отделения. Возможно, -------------------------------------------------------------------------------- 56 Пигарев К. Жизнь и творчество Тютчева. М., 1962. С. 202 - 203 (обоснование этого положения). 57 Там же. С. 204. 58 Амфитеатров С. Рассуждение о дидактической поэзии. М., 1822. С. 250 - 251; Виргилиевы Георгики / Пер. А. Р. [Амфитеатрова-Раича]. С. XXVII. 59 Муравьев А. Н. Мои воспоминания. 1895. Т. 33. N 5. С. 57. 60 Дата указана в примечании к стихотворению (Тютчев Ф. И. Лирика. Т. 2. С. 334). Диссертация была опубликована в том же году (см. прим. 58). стр. 119 -------------------------------------------------------------------------------- Тютчев узнал об этом важном событии в жизни своего бывшего учителя лишь по приезде в Москву. И тотчас откликнулся на него стихотворением "На камень жизни роковой...".61 В нем он как бы подвел черту давнему знакомству, а потому стихотворение имеет своего рода итоговый характер. В поэтической форме изображен жизненный и творческий путь Раича, а концовка содержит замечательную по верности и выразительности характеристику личности этого в высшей степени своеобычного человека: И в мире сем, как в царстве снов, Поэт живет, мечтая, - Он так достиг земных венцов И так достигнет рая... Ум скор и сметлив, верен глаз, Воображенье - быстро... А спорил в жизни только раз - На диспуте магистра. Эти строки предвосхищают как характеристики позднейших мемуаристов (К. А. Полевого,62 И. С. Аксакова), так и тот поэтический портрет, который был создан друзьями и учениками Раича, посвятившими ему своеобразный поэтический венок.63 Как можно судить по единодушным отзывам современников, Раич обладал феноменальным душевным складом. Тютчев не только заметил и оценил в нем "душевный талант", но едва ли не первый отдал ему дань в столь поэтически верной, афористичной форме. Строкам юноши Тютчева находим почти буквальную параллель в некрологе, которым маститый М. П. Погодин в 1855 году откликнулся на смерть Раича: "Добродушнейший человек, страстно преданный литературе, поэт-младенец в душе до глубокой старости, не произнесший ни одного слова ропота во всю свою жизнь".64 Итак, 11 июня 1822 года Тютчев отправился в Мюнхен. Что происходило в это время, летом 1822 года, в доме Муравьевых, как протекали занятия Раича с А. Муравьевым? В этом году, как обычно (такой порядок был заведен с 1816 года), Школа колонновожатых отправилась в летний лагерь в Осташово. Раич со своим воспитанником перебрался туда из Москвы, очевидно, в середине лета. И именно здесь, как показывают новейшие разыскания, вскоре возник литературный кружок. Дату его создания теперь можно считать установленной благодаря двум надежным, взаимно подтверждающим друг друга документам. Один из них - воспоминания Муравьева - был известен давно, другой сравнительно недавно обнаружен К. Ю. Роговым. Начнем с первого. История создания кружка была изложена Муравьевым дважды: в "дневниковой" части "Моих воспоминаний" и в "Знакомстве с русскими поэтами" - позднем (1871), весьма тенденциозном мемуарном сочинении. Однако поскольку в нем вполне определенно говорится о мотивах создания кружка, его задачах, порядке работы, то именно оно и принималось во внимание прежде всего. Муравьев писал: "...чтобы еще более во мне развить вкус к словесности он (Раич. - Н. Х.) составил в Москве небольшое литературное общество, которое собиралось у него по вечерам для чтения лучших Русских авторов и для критического разбора собственных на- -------------------------------------------------------------------------------- 61 Н. В. Королева высказала предположение, что стихотворение написано значительно позже, в 1827 - 1828 годах (Тютчев Ф. И. Стихотворения. М.; Л., 1962. С. 383). К. В. Пигарев убедительно опроверг его, доказав, что 1822 год является наиболее достоверной датой (Тютчев Ф. И. Лирика. Т. 2. С. 334 - 335). 62 Полевой К. А. Записки. СПб., 1888. С. 100 - 101. 63 Ведомости Московской городской полиции. 1849. N 239 (стихотворения Ф. Миллера, П. Ежова и Н. Кельша). 64 Москвитянин. 1855. Т. 6. N 21 - 22. С. 245. стр. 120 -------------------------------------------------------------------------------- ших сочинений, а это чрезвычайно подстрекало наше взаимное соревнование".65 В книге "Андрей Николаевич Муравьев - литератор" мы раскрыли тенденциозность данного фрагмента, как и мемуаров в целом, которые подчинены вполне определенной авторской установке: "Записать разнообразные случаи моего знакомства с большею частью... первенцев и вождей Русского слова".66 Анализ текста показывает, что Муравьев отнюдь не стремился к точности изложения; он руководствовался другой целью - создать образ маститого литератора. Поэтому и история кружка описана им в фактическом плане не вполне достоверно. Материал совсем иной пробы дают его ранние (1827) воспоминания, на которые мы уже неоднократно ссылались. Несмотря на то что это гораздо более надежный источник, содержащий к тому же прямое указание на конкретную дату зарождения кружка, до сих пор ему не придавалось должного значения; фактически он был проигнорирован исследователями. Возможно потому, что в отличие от "Знакомства с русскими поэтами" повествование в "Моих воспоминаниях" отличается эмоциональностью и непосредственностью. Оно еще не поверено жизненным и литературным опытом, временной дистанцией, не подвергнуто жесткой внутренней цензуре. Муравьев писал: "В деревне, в осеннее время, от скуки, у нас составилось между офицерами литературное общество, в котором и я участвовал. Оно послужило мне в большую пользу, заставляя много трудиться и принимать замечания товарищей. Это был последний год пребывания корпуса в нашей деревне; ах, как я умел ценить последние минуты моего счастия и спокойствия! (...) Наконец, зимой в 1823 году корпус колонновожатых был переведен в Петербург, и с ним вместе исчезло все, что делало мне отрадною семейную жизнь".67 Речь идет о пребывании Школы колонновожатых в Осташове. Создание "литературного общества" отнесено к осени 1822 года ("последний год пребывания корпуса в нашей деревне"). Участниками названы офицеры, т. е. преподаватели Школы, и учащиеся, еще не имевшие офицерского звания. Все эти факты получили полное подтверждение благодаря письмам одного из участников кружка, С. Д. Полторацкого, которые были обнаружены К. Ю. Роговым. В письмах к матери, А. П. Полторацкой, от 10 июня и 5 июля 1822 года он подробно изложил мотивы создания кружка, порядок его работы, назвал имена участников. Приведем эти документы полностью по публикации К. Ю. Рогова. В письме от 10 июня С. Д. Полторацкий сообщал: "Разгневавшись на дурную погоду, мы затеяли в замену наслаждений природою составить общество, которое будет иметь заседание каждую субботу, и в котором каждый член в свою очередь (нас всех 6 человек) [будет] должен принесть свое сочинение или перевод: упражнение приятное, сопряженное с пользою. Сегодня после обеда будет заседание, и я в следующий раз сообщу вам некоторые подробности". 5 июля он писал: "Литературное Общество наше более и более утверждается и успехом своим доставляет нам [прият<нейшее>] великое удовольствие и приятнейшую награду за предпринятые труды. Раич, которого мы единогласно [приняли] назвали Председателем, читает прелестнейшие переводы свои из Тассова Освобожденного Иерусалима, Колошин, недавно принятый в члены, восхищал нас своими переводами из Шиллеровых Трагедий: Мария Стюарт и Дон Карлоса, Путята, умный и образованный малый и вместе славный товарищ, читал нам два разбора истории Карамзина, взятые из Revue Encyclopedique, Андрей Н. из Тита Ливия, Михаил П. некоторые прозаические отрывки, а я: взгляд на просвещение во всех частях света. Сие общество с удовольствием соединяет ту пользу, что при чтении -------------------------------------------------------------------------------- 65 Муравьев А. Н. Знакомство с русскими поэтами. Киев, 1871. С. 5. 66 Там же. С. 4. 67 Муравьев А. Н. Мои воспоминания. 1895. Т. 33. N 5. С. 59. Последний выпуск в Школе колонновожатых состоялся 29 января 1823 года. стр. 121 -------------------------------------------------------------------------------- каждый имеет право показывать погрешности другого, и сим мало-помалу усовершенствуется слог наших произведений. Кроме того, какое приятное убежище от скуки и Математических вычислений!"68 В последнем письме примечательно сообщение о чтении Раичем переводов из "Освобожденного Иерусалима" Т. Тассо. Вспомним, что сам он, пытаясь воссоздать в "Автобиографии" историю кружка, за основу брал именно начало работы над переводом (предположительно 1822 год). Как видим, воспоминания Муравьева, письма С. Д. Полторацкого и косвенным образом дополняющие их воспоминания Раича свидетельствуют о том, что кружок возник летом-осенью 1822 года. В отношении первого из перечисленных источников необходимо сделать итоговое уточнение. Вопреки распространенному мнению, спровоцированному Муравьевым в "Знакомстве с русскими поэтами", его участие в работе кружка было очень непродолжительным, менее года, так как в мае 1823 года он уже покинул Москву и вступил в военную службу. Следовательно, его осведомленность относительно истории кружка была очень узкой и специфичной, поскольку касалась лишь периода зарождения и начального этапа его существования. Но именно в этих, интересующих нас вопросах Муравьев и, разумеется, Раич были осведомлены более, чем кто-либо из членов кружка. Вообще необходимо иметь в виду, что в воспоминаниях М. П. Погодина, М. А. Дмитриева и А. И. Кошелева история кружка начинается не с "начала", а с того момента, которым Муравьев заканчивает рассказ о нем в "Моих воспоминаниях", т. е. не ранее чем с 1823 года. Если вспомнить, что они представляют собой скорее дневниковые записи, то станет очевидно, что, наряду с письмами С. Д. Полторацкого, это первые документы по истории кружка. Между тем никаких упоминаний ни о кружке типа "малой академии", ни о Тютчеве как его участнике здесь нет. Нет его имени и в "Знакомстве с русскими поэтами", где Муравьев явно стремился привести исчерпывающий список членов кружка. И психологически, и логически очень трудно допустить, что в воспоминаниях, основной задачей которых было вписать собственное имя в как можно более широкий круг "первенцев и вождей русского слова", мемуарист намеренно умолчал о Тютчеве. Не было к тому и никаких личных мотивов. В силу разных причин их отношения не были (и не могли быть) близкими, но до конца жизни основывались на чувстве глубокого взаимного уважения. Именно оно стало лейтмотивом стихотворения, которым Тютчев почтил Муравьева спустя без малого 50 лет. В 1869 году, будучи в свите императрицы Марии Александровны, он посетил Муравьева в Киеве, где тот обосновался с 1858 года. Побывав на его знаменитой "вилле", располагавшейся на днепровском спуске близ Андреевской церкви, он написал стихотворение "А. Н. Муравьеву" ("Там, где на высоте обрыва..."). Оно заканчивается многозначительной, емкой характеристикой пройденного им жизненного пути: Да, много, много испытаний Ты перенес и одолел... Живи ж не в суетном сознанье Заслуг своих и добрых дел; Но для любви, но для примера, Да убеждаются тобой, Что может действенная вера И мысли неизменный строй. -------------------------------------------------------------------------------- 68 Рогов К. Ю. Указ. соч. С. 530. Подлинник хранится в ОР РГБ (Ф. 233. Карт. 3. N 5). Андрей Н. - Муравьев; Михаил П., по мнению К. Ю. Рогова, - Михаил Павлович Вронченко, известный переводчик (окончил Школу колонновожатых в 1822 году - выпуск 29 января - и оставался при ней до февраля 1823 года). стр. 122 -------------------------------------------------------------------------------- Адресат стихотворения не замедлил откликнуться письмом, исполненным благодарности.69 Эта встреча старых знакомых и дальних родственников должна была всколыхнуть воспоминания и дать новую пищу Муравьеву-мемуаристу. Однако в опубликованном спустя два года "Знакомстве с русскими поэтами" о Тютчеве как участнике раичевского кружка нет ни слова. Итак, весь собранный материал свидетельствует о том, что Тютчев не мог быть членом кружка Раича. Он покинул Москву накануне или в период его возникновения. Таков конкретный ответ на поставленный в заглавии статьи вопрос. Для внешней биографии поэта установление этого факта безусловно важно, как установление или опровержение любого иного факта, но вряд ли что-то меняет в представлении о его творческом развитии. Тютчев не был участником кружка Раича, но он был его учеником и продолжал общение с ним вплоть до отъезда за границу. Он прошел школу Раича и быстро "перерос" своего учителя. Тем не менее в его ранней лирике она оставила весьма заметный след. На наш взгляд, именно специфика данного литературного влияния и составляет содержательную основу проблемы "Раич и Тютчев".70 Что касается внешней истории их взаимоотношений, то она может считаться установленной. -------------------------------------------------------------------------------- 69 Тютчев Ф. И. Лирика. Т. 2. С. 400 (примечание к стихотворению). 70 Основные направления для ее разработки содержатся в статье В. Э. Вацуро "Литературная школа Лермонтова" (Лермонтовский сборник. Л., 1985. С. 49 - 90). В заключение здесь говорится о "школе Раича" и практике ее преодоления: "Подобно Тютчеву, Лермонтов прошел через эту школу как через первый этап литературного обучения; подобно Тютчеву, он должен был преодолевать ее в процессе индивидуального поэтического движения. Для Тютчева орудием этого преодоления стала традиция романтической философской лирики, более всего немецкой; для Лермонтова - байроническая традиция..." (С. 87). стр. 123 БЫЛ ЛИ ТЮТЧЕВ УЧАСТНИКОМ КРУЖКА РАИЧА? Автор: Н. А. ХОХЛОВА Тема, обозначенная в заглавии статьи, может показаться неожиданной, ибо в первых строках любой современной биографии Тютчева содержится положительный ответ на поставленный вопрос. Однако это не означает, что интересующий нас факт ранней биографии поэта признается исследователями как неоспоримый. В данном случае однозначное утверждение - не плод основательного изучения, не признак исчерпанности проблемы. Напротив, оно кочует из одной биографии Тютчева в другую скорее "по инерции", в силу известной традиции. Факт участия Тютчева в кружке Раича в целом основывается на двух доказательствах. Наиболее важное из них - свидетельство самого С. Е. Раича в его "Автобиографии". Оно, как правило, и приводится в качестве неоспоримого аргумента. Косвенным доказательством является то, что в 1821 году Тютчев посвятил стихотворение воспитаннику Раича Андрею Николаевичу Муравьеву, "для поощрения" которого якобы и был создан кружок ("А. Н. М." ("Нет веры к вымыслам чудесным..."); датировано 13 декабря 1821 года). А знакомство с Муравьевым, как принято считать, могло произойти именно в рамках кружка. В действительности дата создания кружка до сих пор оставалась невыясненной - надежные документы для ее обоснования не были собраны и убедительно проанализированы. Как правило, опираясь на "Автобиографию" Раича, указывают 1822 год.1 Между тем из биографии Тютчева достоверно известно, что 5 февраля 1822 года он уехал из Москвы в Петербург для определения на службу, а 11 июня того же года отправился в Мюнхен, где был причислен к дипломатической миссии. В Россию же вернулся только спустя 22 года. Следовательно, мог ли он участвовать в кружке, созданном в 1822 году, если в начале этого года покинул -------------------------------------------------------------------------------- 1 См.: Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. СПб., 2001. С. 295. стр. 107 -------------------------------------------------------------------------------- Москву, а вскоре и Россию? Впервые ответ на этот вопрос попытался дать К. Ю. Рогов, существенно скорректировав дату создания кружка (1819 год).2 В воспоминаниях его участников (А. Н. Муравьева, Н. В. Путяты, М. П. Погодина, М. А. Дмитриева) содержатся перечни членов, но имени Тютчева среди них нет. В наиболее известных и авторитетных исследованиях биографии поэта, принадлежащих И. С. Аксакову и К. В. Пигареву, этот эпизод биографии тоже отсутствует. На наш взгляд, симптоматично и то, что в недавно появившемся фундаментальном издании "Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева" его участие в кружке Раича хотя и признается, но представлено не "в цифрах и фактах", как следовало бы ожидать, а, так сказать, "суммарно". Для подобного рода изданий "суммарность" особенно многозначительна. С одной стороны, она является показателем того, что документальные свидетельства крайне незначительны и противоречивы, с другой - говорит о силе инерции, которая, вопреки всему, заставляет сомнительный факт представить несомненным. Ограничивая участие Тютчева в кружке 1819 - 1821 годами, составители "Летописи" при определении нижней границы руководствовались разысканиями К. Ю. Рогова; верхнюю определяют две достоверно известные даты: написания стихотворения "А. Н. М." и отъезда Тютчева из Москвы. Приведем соответствующий фрагмент. "1819 (вторая половина) - 1821. Москва Тютчев посещает кружок Раича в доме Н. Н. Муравьева на Б. Дмитровке. Раич создал этот кружок с целью привить своему новому воспитаннику Андрею Муравьеву и его друзьям интерес к российской словесности и любовь к поэзии".3 Начало педагогической деятельности Семена Егоровича Раича (1792 - 1855) в качестве домашнего учителя связано с семействами Анастасии Николаевны Надоржинской, Надежды Николаевны Шереметевой и Ивана Николаевича Тютчева (теток и отца поэта). Все они, будучи братьями и сестрами (А. Н. Надоржинская и Н. Н. Шереметева - урожденные Тютчевы), находились в самом тесном общении. По мере взросления их детей Раич по рекомендации переходил в родственное семейство. "Н. Н. Недоржинская...4 - вспоминал он, - женщина высокого ума и редкой доброты, понимавшая и до самой смерти своей поддерживавшая меня во мнении своих родных, которых дети начинали и почти все оканчивали учение под моим руководством, - рекомендовала меня сестре своей, Н. Н. Шереметевой в качестве домашнего учителя. Это было в конце 1810 года".5 Попечению Раича был вверен единственный сын Н. Н. Шереметевой, Алексей Васильевич Шереметев. При этом сам наставник был в то время еще юношей - ему не исполнилось и 20 лет. Однако он уже успел закончить семинарию в г. Севске (в которой получил "прозвище" Амфитеатров) и избрать дальнейшее жизненное поприще. Отказавшись от духовного звания, страстно любивший литературу, он решил поступить в Московский университет, но, не имея достаточно средств, некоторое время вынужден был учительствовать. Лишь в 1815 году, когда в Московском университете возобновились лекции, прерванные Отечественной войной, его мечта осуществилась: он поступил вольнослушателем на Этико-политическое отделение. -------------------------------------------------------------------------------- 2 Рогов К. Ю. К истории "московского романтизма": кружок и общество С. Е. Раича // Лотмановский сборник. М., 1997. Вып. 2. С. 525. 3 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Книга первая. 1803 - 1844. Музей-усадьба "Мураново" им. Ф. И. Тютчева, 1999. С. 31. 4 В написании фамилии допущена ошибка (очевидно, переписчика). 5 Раич С. Е. Автобиография / Публ. Б. Л. Модзалевского. СПб., 1913. С. 21. Отд. отт. из журнала "Русский библиофил". 1913. N 8. стр. 108 -------------------------------------------------------------------------------- Воспитателем А. В. Шереметева Раич был недолго, очевидно до 1812 года, и вслед за тем перешел в семейство И. Н. Тютчева. Как свидетельствует "Летопись", в конце 1812 или в начале 1813 года "семья Тютчевых переезжает из Ярославской губернии (где она находилась во время Отечественной войны. - Н. Х.) в Овстуг. Здесь в их доме поселяется С. Е. Раич в качестве воспитателя девятилетнего Федора".6 Жизнь у Тютчевых продолжалась до 1819 года, т. е. около 7 лет. Как известно, воспоминания Раича об отроческих годах поэта, эмоционально очень выразительные, являются одним из важнейших источников для раннего периода его биографии. Раич, в частности, писал: "Необыкновенные дарования и страсть к просвещению милого воспитанника изумляли и утешали меня; года через три он уже был не учеником, а товарищем моим, - так быстро развивался его любознательный и восприимчивый ум!"7 Из Овстуга семья Тютчевых возвратилась в Москву, в собственный дом в Армянском переулке,8 по-видимому, только в 1814 году. Помимо Федора, в семье было еще двое детей: его старший брат Николай (р. 1801) и младшая Дарья (р. 1806). Но вскоре "молодое общество" значительно расширилось благодаря приезду двоюродных сестер и брата. Как указывает Г. В. Чагин, в конце 1815 - начале 1816 года в доме Тютчевых у своего родного брата поселилась овдовевшая к тому времени Н. Н. Шереметева с сыном Алексеем и дочерьми Пелагеей и Анастасией.9 Все они были почти ровесниками детей Тютчевых: Алексей родился в 1800-м, Пелагея - в 1802-м, Анастасия - в 1807 году. Так Раич после довольно долгого перерыва вновь встретился со своим бывшим воспитанником Алексеем Шереметевым. Двоюродные братья, Николай Иванович Тютчев и Алексей Васильевич Шереметев, достигшие к тому времени возраста 14 - 15 лет, должны были продолжить образование. Выбор пал на только что открывшуюся в Москве Школу (училище) колонновожатых, готовившую офицеров квартирмейстерской части, и он был неслучайным.10 Это было частное учебное заведение, основанное генерал-майором Николаем Николаевичем Муравьевым (1768 - 1840). Идея его создания выросла из опыта воспитания собственных детей (у него было четверо сыновей). Круг учащихся был весьма ограниченным: его составляли сыновья родственников и близких знакомых Н. Н. Муравьева. Однако сведений о том, что до поступления Н. И. Тютчева в Школу колонновожатых между семействами Тютчевых и Муравьевых существовали какие-либо связи, у нас нет. По всей видимости, они возникли именно в годы его учебы. Зато достоверно известно, что связи Шереметевых и Муравьевых были исконными: они были соседями по имениям. До переезда в Москву Н. Н. Шереметева жила с детьми в своем селе Покровском Рузского уезда Московской губернии,11 а имение Муравьевых Осташово (Александровское, Долголядье тож) Можайского уезда находилось в 30 верстах от него.12 Надо полагать, что именно эти -------------------------------------------------------------------------------- 6 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Кн. 1. С. 22. 7 Раич С. Е. Автобиография. С. 22. 8 Дом сохранился поныне. О нем и его владельцах см.: Чагин Г. В. Армянский переулок, 11. М., 1990; а также: Тютчевский альбом. М., 1994. 9 См.: Чагин Г. В. Тютчевы. СПб., 2003. С. 68 (Сер. "Преданья русского семейства"). 10 Школа колонновожатых была открыта 27 марта 1815 года (см.: Чагин Г. "Своеобразно по происхождению..." // Куранты: Историко-краеведческий альманах. М., 1987. Вып. 2. С. 131). 11 См.: Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1888. Кн. 1. С. 163. 12 Сведения о местоположении заимствованы из кн.: Кропотов Д. А. Жизнь графа М. Н. Муравьева в связи с событиями его времени. СПб., 1874. Т. 1. С. 112. Судьба этого имения примечательна. Владельцами его после Муравьевых были Шиповы (дата продажи нам неизвестна), а в 1903 году оно было приобретено вел. кн. Константином Константиновичем (поэтом К. Р.). Он любил бывать здесь; своего рода поэтическим памятником усадьбе стало его стихотворение "Осташево" (1910). В 1914 году здесь был похоронен сын К. Р., вел. кн. Олег Константинович, погибший в первую мировую войну. Об Осташове (менее употребительный вариант - Осташево) см., например: Третьяков А. На родине А. Н. Муравьева // Русское обозрение. 1896. Т. 38. N 4. С. 897 - 902. стр. 109 -------------------------------------------------------------------------------- связи сыграли решающую роль в выборе учебного заведения; инициатором же дела стала Надежда Николаевна Шереметева, женщина в высшей степени незаурядная, о которой нам еще придется упоминать.13 История Школы колонновожатых14 неразрывно связана с историей кружка Раича, а потому представляет для нашей темы особенный интерес. Школа располагалась в собственном доме Н. Н. Муравьева в Москве на Б. Дмитровке. Именно сюда впоследствии был приглашен СЕ. Раич в качестве домашнего учителя его младшего сына Андрея. Спустя некоторое время здесь возник кружок Раича, значительную часть участников которого составляли колонновожатые. Вот почему деятельность этого военного учебного заведения с полным основанием можно рассматривать как предысторию кружка. К ней мы и обратимся. Еще в начале 1810-х годов в Петербурге при Главном штабе было основано училище колонновожатых, готовившее офицеров квартирмейстерской части, куда определил своих старших сыновей, Александра15 и Николая,16 Н. Н. Муравьев. В то же время в Москве в конце 1810 года под руководством 14-летнего Михаила Муравьева, студента Московского университета,17 возникло Общество математиков, которое, устраивая публичные лекции, "имело целью распространение познания математических наук между соотечественниками посредством сочинений, переводов и преподавания".18 Его деятельность (равно как и училища в Петербурге) была прервана войной 1812 года, в которой участвовал и сам Н. Н. Муравьев, и три его старших сына. По возвращении в Москву в 1815 году Н. Н. Муравьев "занялся опять преподаванием военных наук у себя в доме небольшому числу молодых людей из родственников своих и близких знакомых".19 После утверждения в 1816 году офицерского экзамена училище Муравьева приобрело официальный статус Московского учебного заведения для колонновожатых. За годы своего существования (1816 - 1823) оно выпустило 138 офицеров. "Можно положительно сказать, - писал Н. В. Путята, - что большая часть офицеров Гвардейского Штаба... были учениками Муравьева".20 Среди выпускников училища много известных имен: П. А. Муханов, А. Ф. Вельтман, Н. И. Тют- -------------------------------------------------------------------------------- 13 Имя Н. Н. Шереметевой (1775 - 1850) встречается не только в летописях ее знаменитого рода. Известна переписка с ней Н. В. Гоголя (он называл ее "духовной матерью") и В. А. Жуковского. Совершенно исключительна роль, которую Н. Н. Шереметева сыграла в судьбе своего зятя, мужа младшей дочери Анастасии Васильевны, декабриста Ивана Дмитриевича Якушкина. См. о ней, например: Письма Филарета, впоследствии архиепископа Черниговского и Нежинского, к Н. Н. Шереметевой / Предисл. и прим. Н. П. Барсукова // Старина и новизна. СПб., 1900. Кн. 3. Отд. 2. С. 24 - 124. 14 Наиболее подробно она раскрыта в кн.: Глиноецкий Н. П. История русского Генерального штаба. СПб., 1883. Т. 1. С. 299 - 306. Из современных работ нам известна лишь одна, представляющая собой популярный очерк истории Школы и принятой в ней системы обучения и воспитания: Чагин Г. "Своеобразно по происхождению..." С. 129 - 135. 15 Александр Николаевич, старший из братьев Муравьевых (1792 - 1863), - декабрист, член "Союза спасения" и "Союза благоденствия". Несмотря на то что уже в 1819 году он отошел от участия в тайных обществах и не был причастен к восстанию, осужден по VI разряду и сослан в Якутск. Впоследствии - военный губернатор Н. Новгорода (см.: Муравьев А. Н. Сочинения и письма. Иркутск, 1986). 16 Николай Николаевич (1794 - 1866) известен как выдающийся военачальник, сподвижник А. П. Ермолова, главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом. Во время Крымской войны прославился взятием неприступной крепости Каре (1855), за что получил добавление к фамилии - Карский (см. о нем, в частности: Задонский Н. Жизнь Муравьева. Документальная историческая хроника. М., 1985). 17 Михаил Николаевич (1796 - 1866) был самым сановным из всех братьев Муравьевых. Сделал блестящую карьеру, стал крупным государственным деятелем, получил графский титул. Занимал пост министра государственных имуществ, был генерал-губернатором Виленским (Муравьев-Виленский). Вошел в историю как усмиритель польского восстания 1863 года (см. о нем: Кропотов Д. А. Указ. соч. Т. 1 - 2). 18 [Путята Н. В.] Генерал-майор Н. Н. Муравьев. СПб., 1852. С. 9 - 10. 19 Там же. С. 13. 20 Там же. С. 17. В "Приложении" здесь имеется список выпускников по годам выпусков. стр. 110 -------------------------------------------------------------------------------- чев, Н. В. Басаргин, сам Н. В. Путята и др. Несмотря на полученный официальный статус и высочайшую поддержку, училище по-прежнему находилось "на иждивении" Н. Н. Муравьева, т. е. по существу оставалось его частным делом. Занятия были бесплатными; для них, как мы уже упоминали, он предоставил свой дом на Б. Дмитровке, богатую библиотеку, инструменты и пр. Летом колонновожатые выезжали в его подмосковное имение Осташово. Постепенно содержание Школы стало для Н. Н. Муравьева, не располагавшего достаточными средствами, слишком обременительным. В 1823 году остававшиеся еще ученики были переведены в Петербург, где возникло новое училище для колонновожатых, а в 1825 году при Генеральном штабе была основана Академия. Школа колонновожатых была необычным для своего времени учебным заведением. Об этом единодушно свидетельствуют все имеющиеся источники. И дело не столько в высоком уровне научной и специальной подготовки, сколько в той атмосфере, которая царила в училище. Она задавалась самим Н. Н. Муравьевым, который, несомненно, был непререкаемым авторитетом и для преподавателей, и для учащихся. Как пишет Н. П. Глиноецкий, "Н. Н. Муравьев известен был по своему необыкновенному такту и полнейшему знанию юношеской природы".21 По мнению Н. В. Басаргина, главная особенность училища как военного заведения заключалась в том, что его основатель стремился воспитывать в учащихся самостоятельность, "не стесняя юный рассудок, старался только направить его на все полезное, на все возвышенное и благородное".22 Н. Н. Муравьев действовал вопреки господствовавшей системе военного воспитания, основанной на строгой субординации. Отношения между преподавателями и учащимися были в высшей степени демократичными. Сами учащиеся стремились всячески помогать друг другу. "Свободное от занятий время, - вспоминал Н. В. Басаргин, - мы посвящали дружеским беседам; сходились по нескольку человек у кого-либо из своих товарищей... читали вслух, играли в шахматы... (...) Жуковский, Батюшков, русская история Карамзина, записки военного офицера Глинки, трагедия Озерова и "Вестник Европы" Каченовского с жадностью читались нами".23 Дружеские отношения, сложившиеся в Школе, сохранялись на всю жизнь, несмотря на различие достигнутых впоследствии званий и положений. Пожалуй, самую яркую и выразительную характеристику атмосферы, царившей в Школе, оставил А. Ф. Вельтман, один из первых ее выпускников. "Много ли в Европе, - писал он, - таких учебных заведений, о которых питомцы вспоминали бы с любовью, как об отчем крове... Есть ли такое учебное заведение, где время ученья было бы весело, свободно, легко, приятно, как какая-либо забава, увлекающая молодые чувства... Где наука воплощалась бы в опыт, мысль и слова - в дело.., где ученик чувствовал бы, что он занят весь и душой и телом..."24 Н. И. Тютчев и А. В. Шереметев оказались (наряду с А. Ф. Вельтманом) в числе первых слушателей Школы: они были зачислены 27 марта 1816 года.25 Это был второй набор в Московское учебное заведение для колонновожатых. Надо полагать, что учащиеся, посещая своеобразное "домашнее" училище, неизбежно знакомились и с членами семьи Н. Н. Муравьева. Об этом, в частности, свидетельствуют воспоминания его младшего сына Андрея. Несмотря на то что в 1816 году ему ис- -------------------------------------------------------------------------------- 21 Глиноецкий Н. П. Указ. соч. С. 305. 22 Басаргин Н. В. Воспоминания об учебном заведении для колонновожатых и об учредителе его генерал-майоре Николае Николаевиче Муравьеве // Мемуары декабристов. Южное общество. М., 1982. С. 153. 23 Там же. С. 153 - 154. 24 Цит. по: Акутин Ю. Александр Вельтман и его роман "Странник" // Вельтман А. Ф. Странник. М., 1977. С. 251. 25 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Кн. 1. С. 23. Учеба длилась полтора года - 26 ноября 1817 года Н. И. Тютчев и А. В. Шереметев были "выпущены по экзамену офицерами" (Кропотов Д. А. Указ. соч. С. 406). стр. 111 -------------------------------------------------------------------------------- полнилось всего 10 лет, он живо, с детской, отроческой непосредственностью и энтузиазмом отдался атмосфере Школы, проникся ее интересами, горячо подружился со многими учащимися. Позднее он назовет это время "самыми блестящими" годами жизни: "Сколько молодых друзей! Сколько связей и доселе существующих! Я любил и был любим взаимно".26 А. Н. Муравьев, как мы отметили в начале статьи, является важной фигурой в рамках нашего исследования, а одной из ключевых дат - дата знакомства с ним Тютчева. Вот почему так важно исследовать историю этого знакомства, которое первоначально, очевидно, было опосредованным, через Н. И. Тютчева. Как известно, старший брат был для Ф. И. Тютчева с детства самым близким человеком; "...ни с кем, - утверждал И. С. Аксаков, - не был Федор Иванович так короток, так близко связан всею своею личною судьбою".27 Разумеется, и учеба брата Николая должна была вызывать у будущего поэта самый пристальный интерес. У нас нет сведений о том, посещал ли Ф. И. Тютчев дом Муравьевых в период обучения там брата; более того, мы не знаем, допускалась ли сама такая возможность - ведь учащиеся были приходящими, т. е. оставались жить в родительских домах или на частных квартирах.28 Тем не менее есть все основания полагать, что по крайней мере из устных рассказов брата Тютчев уже в 1816 году узнал об Андрее Муравьеве, и их заочное знакомство, таким образом, состоялось. Спустя два года между семействами Муравьевых-Шереметевых-Тютчевых возникли пусть и не близкие, но тем не менее родственные связи. 26 августа 1818 года старший брат Андрея Николаевича, Михаил Николаевич, женился на Пелагее Васильевне Шереметевой (которая, напомним, приходилась Тютчеву двоюродной сестрой).29 Консолидирующей фигурой во взаимоотношениях трех семейств стала, по-видимому, Надежда Николаевна Шереметева. Как известно, Ф. И. Тютчев отзывался о "любезной тетушке" с большой теплотой. Известны два письма к ней (1829, 1845).30 А. Н. Муравьев тоже питал к Н. Н. Шереметевой (как и вообще к Шереметевым) большую приязнь. Вот что писал по этому поводу известный деятель культуры, последний владелец Шереметевского дворца в Петербурге граф Сергей Дмитриевич Шереметев (1844 - 1918), который хорошо знал Муравьева лично в последние годы его жизни:31 "...известно участие, которое принимала Надежда Николаевна Шереметева в колонновожатых, в числе которых находился и он сам32 (т. е. А. Н. Муравьев. - Н. Х.). (...) Андрей Николаевич мало-помалу на- -------------------------------------------------------------------------------- 26 Муравьев А. Н. Мои воспоминания // Русское обозрение. 1895. Т. 33. N 5. С. 57. Эти мемуары печатались в нескольких номерах журнала "Русское обозрение" (публикация А. А. Третьякова): 1895. Т. 33. N 5; Т. 36. N 12; 1896. Т. 37. N 2. Далее указываются год, том, номер, страница. 27 Аксаков И. С. Федор Иванович Тютчев. М., 1874. Стлб. 380. 28 Об этом см.: Чагин Г. "Своеобразно по происхождению..." С. 132. 29 Здесь уместно вспомнить еще об одном браке, который, очевидно, тоже стал следствием знакомства, завязавшегося в Школе. Спустя месяц, 29 сентября 1818 года, старший сын Н. Н. Муравьева, Александр Николаевич, женился на Прасковье Михайловне Шаховской, сестре Валентина Михайловича Шаховского (который учился вместе с Н. И. Тютчевым и А. В. Шереметевым). 30 Тютчев Ф. И. Письма к родным / Публ. К. В. Пигарева; Предисл. и комм. Л. Н. Кузиной // Лит. наследство. 1988. Т. 97. Кн. 1. С. 494 - 496. В письме от 16/28 декабря 1829 года Тютчев так отзывался об А. В. Шереметеве: "С его редкими душевными свойствами, с его прекраснейшим характером ему везде легко будет найти искреннюю сердечную приязнь и оставить по себе добрую любезную память" (С. 495). 31 Об обстоятельствах знакомства и встречах С. Д. Шереметева и А. Н. Муравьева см.: Хохлова Н. Діяльність Андрєя Муравйова в Києві // Відкритий архів: Щорічник матеріялів та досліджень з історії модерної української культури. Київ, 2004. Т. I. С. 186 - 188. 32 С. Д. Шереметев ошибается; А. Н. Муравьев не был воспитанником Школы колонновожатых. Но эта ошибка весьма симптоматична: она подтверждает свидетельство последнего о тесной дружбе с колонновожатыми, на которое мы уже ссылались. стр. 112 -------------------------------------------------------------------------------- чал смотреть на Шереметевых как на семью близких. Варвара Петровна33 и, в особенности, Екатерина Васильевна34 принимали его как своего человека, и не раз говаривал он, что в семействе Шереметевых встретил в жизни своей несравненно больше дружбы и привязанности, чем в своем семействе Муравьевых. Он глубоко уважал Екатерину Васильевну и преклонялся перед нею. Смерть ее была и для него истинным горем. Невольно это родственное чувство перешло и на следующее поколение".35 Осенью 1816 года Тютчев, которому не исполнилось еще и 13 лет, стал вольнослушателем Московского университета. Согласно университетским правилам, это было "низшее" из студенческих званий. Затем следовали: "в звании студента" и "действительный студент". Последнего удостаивались, прослушав "в звании студента" трехгодичный курс и выдержав необходимые испытания. По их итогам студент мог быть представлен к степени кандидата. Такова была наивысшая оценка знаний и важный практический результат обучения, так как степень кандидата давала право на XII класс (губернский секретарь). Студенческая биография Тютчева имела лишь одно исключение: за особые дарования он досрочно держал выпускные экзамены на звание действительного студента, пробыв "в звании студента" не три, а два года. Итак, хронология его студенческой жизни такова: вольнослушатель (осень 1816-весна 1819); "в звании студента" (осень 1819-весна 1821, на положении своекоштного студента); 8 октября 1821 года состоялись выпускные экзамены на звание действительного студента. По их итогам Тютчев был представлен к степени кандидата Словесного отделения и 5 декабря 1821 года утвержден "в кандидатском достоинстве". В тот же день он подал прошение об увольнении из университета и 19 декабря получил аттестат об его окончании.36 Студенческая биография СЕ. Раича "пересеклась" со студенческой биографией его ученика Тютчева. Раич закончил два отделения Московского университета: сначала Этико-политическое, затем Словесное. В примечаниях к его "Автобиографии" публикатор (Б. Л. Модзалевский) сообщает, что первое он закончил "в 1818 году, получив по выдержании экзамена степень кандидата 20 февраля этого года. Затем он перешел на Словесное отделение, в котором по экзамену произведен был в магистры 24 октября 1822 г.".37 Как видим, здесь он учился практически одновременно с Тютчевым. Их отношения в 1816 - 1819 годах еще можно характеризовать как отношения учителя и ученика. Известно, что в этот период Раич, уже заканчивавший курс Этико-политического отделения, сопровождал в университет Тютчева, который, напротив, был еще только вольнослушателем. Однако к концу 1819 года положение изменилось: учитель и ученик в буквальном смысле разделили одну студенческую скамью. Тютчев к тому времени состоял "в звании студента" Словесного отделения, а Раич, став кандидатом Этико-политического отделения, -------------------------------------------------------------------------------- 33 Шереметева Варвара Петровна (1786 - 1857, ур. Алмазова). Замужем за гр. Сергеем Васильевичем Шереметевым (1786 - 1834). От этого брака было 11 детей, в том числе сын Сергей Сергеевич Шереметев (1821 - 1884). Вторым браком он был женат на Софье Михайловне Муравьевой (1833 - 1880), дочери Михаила Николаевича Муравьева. (Об их сватовстве и свадьбе см.: Шереметев С. Граф Михаил Николаевич Муравьев и его дочь. СПб., 1892. С. 6 - 7). Таким образом, семейства Шереметевых и Муравьевых породнились еще раз. 34 Шереметева Екатерина Васильевна (1782 - 1865) - двоюродная сестра Василия Петровича Шереметева (1765 - 1808), мужа Надежды Николаевны Шереметевой. После его смерти и до конца жизни (умерла девицей) всячески поддерживала Н. Н. Шереметеву: "Кротким любвеобильным влиянием своим Екатерина Васильевна смягчала страстные, иногда необузданные порывы Надежды Николаевны и дала мыслям ее глубокий, христианский строй" (Письма Филарета, впоследствии архиепископа Черниговского и Нежинского, к Н. Н. Шереметевой. С. 30). 35 Шереметев С. Домашняя старина. М., 1900. С. 111 - 112. 36 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Кн. 1. С. 53. 37 Раич С. Е. Автобиография. С. 22. стр. 113 -------------------------------------------------------------------------------- продол жил образование на том же Словесном. В архивном источнике - "Годовых ведомостях о пройденном в университете учении" за 1819 год - есть этому и документальное подтверждение, на основе которого в "Летописи жизни и творчества Тютчева" сделана следующая запись: "Ноябрь 4. Москва. Тютчев приступил к слушанию лекций по классу профессора М. Т. Каченовского... Вместе с ним начал слушать эти лекции кандидат С. Е. Амфитеатров (Раич)".38 Из сказанного со всей очевидностью следует, что к концу 1819 года миссия Раича-учителя была завершена; Тютчев более не нуждался в наставнике. Раич, живший частными уроками, должен был искать нового ученика. По всей видимости, поисков как таковых и не было - по рекомендации Тютчевых, и в особенности Н. Н. Шереметевой, в том же 1819 году он поступил в дом Н. Н. Муравьева к его младшему сыну Андрею. Эта дата - 1819 год - для нашей темы также является ключевой. С нее начинается отсчет пребывания Раича в доме Н. Н. Муравьева, где и возник кружок, а потому она требует дополнительного обоснования. Имеются три прямых свидетельства, подтверждающих ее: самого А. Н. Муравьева, Н. В. Путяты и И. С. Аксакова. А. Н. Муравьев в первой части своего известного мемуарного сочинения "Мои воспоминания", которая, по существу, является дневником (датирована 1827 годом), а поэтому заслуживает особого доверия, сообщал: "В четырнадцать лет я имел наставником доброго и почтенного Раича..."39 Четырнадцать лет ему исполнилось 30 апреля 1820 года. Заметим, что речь идет об уже свершившемся факте, в значении "уже имел". Следовательно, Раич мог поступить к Муравьеву либо в конце 1819-го, либо в начале 1820 года.40 Н. В. Путята в некрологической "Заметке об А. Н. Муравьеве" вспоминал: "Я начал знать Муравьева с 1819 года, когда поступил колонновожатым в учебное в Москве заведение его отца, генерал-майора Н. Н. Муравьева. А. Н. был тогда юношей лет 14 или 15-ти и воспитывался в доме своего родителя под руководством С. Е. Раича..."41 Наконец, И. С. Аксаков, первый биограф и зять Тютчева, располагавший богатыми фактическими материалами и еще имевший возможность пользоваться изустными воспоминаниями, писал: "Тютчев поступил в Московский университет, т. е. стал ездить на университетские лекции и сперва - в сопровождении Раича, который, впрочем, вскоре, именно в начале 1819 года, расстался со своим воспитанником".42 И, наконец, в "Летописи жизни и творчества Тютчева" имя Раича после 1819 года практически не встречается, что косвенным образом подтверждает приведенные выше свидетельства. В ряду этих документов особое место занимает рассказ самого Раича, который, несмотря на содержащиеся в нем явные противоречия, еще никогда не рассматривался критически. В "Автобиографии" он писал: "В 1819 г. или около этого времени, расставшись с Ф. И. Тютчевым, вышедшим из Университета кандидатом и отправившимся в Германию к миссии, вступил в дом Н. Н. М. в качестве наставника А. Н. Муравьева, выдержавши, однако же, прежде в Московском Университете экзамен на степень Магистра Словесных наук".43 Оговорка "или около этого времени" симптоматична, ведь в "Автобиографии", написанной в 1854 году, т. е. за год до смерти,44 Раич вспоминал "дела дав- -------------------------------------------------------------------------------- 38 Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Кн. 1. С. 29. 39 Муравьев А. Н. Мои воспоминания. 1895. Т. 33. N 5. С. 58. 40 В монографии "Андрей Николаевич Муравьев - литератор" (СПб., 2001) мы отнесли это событие к 1821 году, что в свете проделанного ныне исследования признаем ошибочным. 41 Путята Н. Заметка об А. Н. Муравьеве // Русский архив. 1876. N 7. С. 357. 42 Аксаков И. С. Федор Иванович Тютчев. Стлб. 16. 43 Раич С. Е. Автобиография. С. 25. 44 "Автобиография" была написана для "Биографического словаря питомцев Московского университета", который готовился С. П. Шевыревым к 100-летию Московского университета, но издан не был. стр. 114 -------------------------------------------------------------------------------- но минувших дней", и память зачастую ему изменяла. Кроме того, в фокусе внимания автора была не столько фактическая сторона собственной жизни, сколько "история души". Вот почему выражения типа "это было, если я не ошибаюсь...", "спустя полгода или более..." встречаются здесь не раз. Что же касается процитированного выше фрагмента, то в фактическом отношении он недостоверен. Однако прежде чем критически его проанализировать, необходимо сделать отступление источниковедческого характера. Как уже отмечалось, публикация "Автобиографии" принадлежит Б. Л. Модзалевскому, который снабдил ее вступительной статьей и обширными, обстоятельными примечаниями. В одном из последних примечаний он сообщал о судьбе архива Раича: "Бумаги Раича, в которых должно было бы найтись немало любопытного (напр., письма к нему Тютчева и многих других писателей), не дошли до нас. У дочери Раича - Софьи Семеновны, сохранились только вышеприведенные стихи М. А. Дмитриева, а из бумаг Раича - лишь одно его стихотворение, тетрадочка в кожаном переплете с записями 1823 и последующих годов и черновыми стихотворениями на религиозные темы и некоторые черновики переводов. Все эти рукописи принесены ею в дар Пушкинскому Дому при Имп. Академии Наук".45 В этом перечне Б. Л. Модзалевский опустил "Автобиографию", хотя она, по всей видимости, поступила именно с этим комплексом документов. Вообще следует отметить, что ни во вступительной статье, ни в примечаниях он не указал источник своей публикации. Между тем рукопись "Автобиографии" и поныне хранится в Пушкинском Доме (шифр: ИРЛИ. N 9179). Она представляет собой писарскую копию; авторские пометы отсутствуют, но есть очень немногочисленные карандашные пометы публикатора, одна из которых относится к приведенному выше фрагменту. В рукописи читаем: "В 1814 г. или около этого времени, расставшись с Ф. И. Тютчевым..."46 Дата "1814 г." подчеркнута карандашом, а на полях - знак вопроса, очень характерного, руки Б. Л. Модзалевского, начертания. Итак, "1819 г." является конъектурой публикатора, для нас, несомненно, очень важной, так как в ней мы находим дополнительное подтверждение собственным разысканиям. Между тем сама необходимость конъектуры ("1814 г." - или описка переписчика, или ошибка мемуариста) еще раз доказывает, сколь ненадежна в фактическом отношении "Автобиография". Проанализируем дальнейший рассказ Раича. Расстаться с Ф. И. Тютчевым, "вышедшим из Университета кандидатом и отправившимся в Германию к миссии", он мог в мае-июне 1822 года; вступить в дом Н. Н. Муравьева "в качестве наставника А. Н. Муравьева" - в 1819 или 1820 году; экзамен же на степень магистра Словесного отделения Университета был выдержан им в октябре 1822 года. Эта сложная синтаксическая конструкция, с помощью которой автор хотел показать взаимосвязь фактов, не выдерживает критики. Обоснования даты поступления Раича в дом Муравьева она не содержит (тем более что в рукописи искомой даты фактически нет). Таким образом, из всех приведенных выше свидетельств наиболее важным и достоверным следует считать свидетельство А. Н. Муравьева. В "Моих воспоминаниях" он рассказал о занятиях с Раичем, об объеме прочитанного и переведенного под его руководством: "В четырнадцать лет я имел наставником доброго и почтенного Раича и благодарю Провидение, которое ко мне его послало. Он совершенно образовал меня и кончил мое домашнее воспитание. Он вселил в меня всю склонность к литературе, и под его руководством я начал мои первые опыты; при нем перевел я всего Телемака, всю Энеиду прозой и несколько книг Тита Ливия, что очень послужило к образованию моего слога, переводил иногда гекзаметрами Виргилия, но редко и неудачно. Латинский язык познакомил -------------------------------------------------------------------------------- 45 Раич С. Е. Автобиография. С. 30. 46 ИРЛИ. N 9179. Л. 17. стр. 115 -------------------------------------------------------------------------------- меня с древними; в то нее время я занялся русскою, французскою и немецкою литературами, и тогда при чтении Геснеровой поэмы Смерть Авеля мне пришло на мысль написать прозой, в четырех песнях поэму Потоп; но мог ли я тогда предпринять столь огромный замысел?"47 Как видим, объем "пройденного" очень внушителен, а потому уместно задаться вопросом: за какой приблизительно период он мог быть освоен? Очевидно, не менее чем за 2 - 3 года. Как нам удалось установить, 6 февраля 1822 года Муравьев был определен на службу в Московский архив Коллегии иностранных дел, а в начале мая 1823 года покинул Москву, вступив в 34 Егерский полк.48 Следовательно, занятия под руководством Раича могли продолжаться до начала 1822 года, т. е. в течение полных двух лет (1820 - 1821) - необходимого, по нашим предположениям, срока. Таким образом, и эти расчеты снова приводят к выводу о том, что Раич стал учителем Муравьева не позже начала 1820 года. Следующая дата, которую необходимо установить, - дата создания кружка Раича. Фактическая сторона его истории, в особенности раннего, собственно литературного периода, до последнего времени практически не была изучена. Традиционно гораздо больший интерес вызывало философское общество любомудров (годы его существования 1823 - 1825), генетически связанное с кружком. Единственная, сравнительно недавняя, попытка исследования истории создания последнего, характеристика его деятельности, реконструкция литературной и эстетической позиций принадлежит, как мы уже отмечали, К. Ю. Рогову. Его статья "К истории "московского романтизма": кружок и общество СЕ. Раича" основана на вновь найденных материалах из архива М. П. Погодина: автобиографии, фрагментах "Дневника", касающихся кружка Раича, а также письмах его членов к Погодину. Следуя традиции, в качестве основного документа, раскрывающего историю создания кружка, исследователь рассматривает известный фрагмент из "Автобиографии" Раича, о котором мы упоминали в самом начале статьи. Здесь приведем его полностью: "После перевода Виргилиевых "Георгик" приступил я, - также вследствие спора с Муравьевым, к переводу Тассова "Освобожденного Иерусалима". Между тем у меня, под моим председательством, составилось маленькое, скромное литературное общество, бывшее в последние годы своего существования под покровительством И. И. Дмитриева и князя Дмитрия Владимировича Голицына. Члены этого общества были: М. А. Дмитриев, А. И. Писарев, М. П. Погодин, В. П. Титов, С. П. Шевырев, Д. П. Ознобишин, А. М. Кубарев, Князь В. Ф. Одоевский, А. С. Норов, Ф. И. Тютчев, А. Н. Муравьев, С. Д. Полторацкий, В. И. Оболенский, М. А. Максимович, Г. Шаховской, Н. В. Путята и некоторые другие; одни из членов постоянно, другие временно посещали общество, собиравшееся у меня вечером по четвергам. Здесь читались и обсуживались по законам Эстетики, которая была в ходу, сочинения членов и переводы с Греческого, Латинского, Персидского, Арабского, Английского, Итальянского, Немецкого и редко Французского языка".49 Используя этот документ в качестве обоснования даты создания кружка, обычно за основу брали дату публикации раичевского перевода "Георгик" Вергилия, т. е. 1821 год. Поскольку, по его утверждению, кружок возник после завершения этой работы, то 1822 год считается искомой датой. К. Ю. Рогов не отверг ее, но, пытаясь разрешить обнаруженное уже давно противоречие (Тютчев назван сре- -------------------------------------------------------------------------------- 47 Муравьев А. Н. Мои воспоминания. 1895. Т. 33. N 5. С. 58 - 59. 48 Подробно о начале служебной карьеры Муравьева см.: Хохлова Н. А. Андрей Николаевич Муравьев - литератор. СПб., 2001. С. 36 - 38. 49 Раич С. Е. Автобиография. С. 26. стр. 116 -------------------------------------------------------------------------------- ди участников кружка, в то время как в 1822 году его уже нет в Москве), предположил, что в истории кружка был некий "неформальный" период, когда он и мог его посещать. "По всей видимости, - пишет исследователь, - к этому времени (1819 - 1821) и следует отнести зарождение неформального кружка, состоявшего в основном из друзей и воспитанников Раича и похожего скорее на ту "маленькую академию" Мерзлякова, которую Раич ранее посещал, сопровождая Тютчева... Указанием на существование такого раннего кружка служит, во-первых, упоминание Раичем уехавшего летом 1822 Тютчева среди членов своего общества, а также обращенное к А. Н. Муравьеву стихотворение Тютчева 1821-го г. ("Нет веры к вымыслам чудесным...")..."50 Как видим, предположение К. Ю. Рогова умозрительно: оно основывается не на вновь найденных источниках, которые подтверждали бы сам факт существования "неформального" периода в истории кружка, а на необходимости как-то "вписать" Тютчева в его хронологические рамки, т. е. по существу является исследовательским конструктом. В действительности такой необходимости нет; решение задачи гораздо проще и естественнее. Оно - как мы стремились показать выше - в тех многообразных связях, которые к 1819 году возникли между семействами Тютчевых и Муравьевых. Поэтому один из двух аргументов в пользу того, что Тютчев был участником кружка Раича, считавшийся до сих пор очень весомым, полностью теряет свою силу: знакомство Тютчева с Муравьевым, создание стихотворения "А. Н. М." ("Нет веры к вымыслам чудесным...") произошло до создания кружка и никак не ограничено его рамками. Как мы стремились показать, отношения Раича и Тютчева не были лишь отношениями учителя и ученика: в период обучения в университете они превратились в дружеские. По свидетельству Раича, это произошло даже раньше. Вспомним: уже о начальной поре занятий с Тютчевым он писал: "...года через три он уже был не учеником, а товарищем моим..."51 Поэтому естественно предположить, что после перехода Раича в дом Н. Н. Муравьева отношения Тютчева с бывшим наставником не должны были прекратиться совершенно, тем более что и сам этот дом для него отнюдь не был чужим. Новый ученик Раича, к тому же родственник, не мог не вызывать интерес Тютчева. Следовательно, есть все основания полагать, что он навещал Раича в муравьевском доме. Так могло состояться его знакомство с Андреем Муравьевым, если только оно не возникло раньше, в период учебы Н. И. Тютчева в Школе колонновожатых - выше было высказано именно такое предположение. Возможно даже, Тютчев интересовался ходом занятий Муравьева, принимал участие в литературных беседах. Во всяком случае, в сознании Раича должны были сохраниться воспоминания о том, что Тютчев навещал его в доме Муравьева. Очень скоро в этом же доме будет действовать руководимый им кружок. Впоследствии оба эти факта "спрессуются" в сознании мемуариста, и в "Автобиографии" он отнесет Тютчева к числу его участников. В этих поздних мемуарах он, как мы могли убедиться, отнюдь не всегда был точен, а проанализированный выше фрагмент из "Автобиографии", касающийся даты его поступления в дом Н. Н. Муравьева, непосредственно предшествует рассказу об образовании кружка. Логически они взаимосвязаны, а значит, чреваты однотипными ошибками. Таково, на наш взгляд, происхождение пресловутого "свидетельства Раича", которое до сих пор рассматривалось как незыблемое доказательство участия Тютчева в кружке. В действительности мы располагаем лишь следующими фактами: в 1820- 1822 годах, вплоть до отъезда за границу, Тютчев написал три стихотворения, посвященные С. Е. Раичу и А. Н. Муравьеву. Их анализ доказывает, что поэт не то- -------------------------------------------------------------------------------- 50 Рогов К. Ю. Указ. соч. С. 525. 51 Раич С. Е. Автобиография. С. 22. стр. 117 -------------------------------------------------------------------------------- лько живо интересовался судьбой своего бывшего учителя, но и был довольно близко знаком с его новым учеником. 14 сентября 1820 года по случаю завершения Раичем перевода "Георгик" Вергилия Тютчев пишет стихотворное посвящение "Неверные преодолев пучины...". Судя по датировке произведения,52 поэт узнал об этом событии изустно, до публикации, которая состоялась в 1821 году (цензурное разрешение от 3 февраля 1821).53 По-видимому, оно было значимым и для самого Тютчева, поскольку он был единственным конфидентом Раича в процессе работы над переводом. В "Автобиографии" последний вспоминал: "Около года никому не показывал я опытов моих в переводах, кроме Ф. И. Тютчева, вкусу которого я вполне доверял..."54 Публикация перевода была снабжена обширным предисловием, представляющим собой сокращенный вариант трактата "Рассуждение о дидактической поэзии", который спустя год Раич защитил в качестве магистерской диссертации. Если перевод "Георгик" пришелся на то время, когда Раич был учителем Тютчева, то над диссертацией он работал, будучи уже наставником Муравьева. Тем не менее "Рассуждение" должно было привлечь внимание обоих учеников: ведь оно было единственным опытом системного изложения эстетических взглядов их учителя - тех представлений об искусстве (прежде всего поэзии), которые сложились у него давно и которые он внушал им. Спустя год, 13 декабря 1821 года,55 Тютчев пишет стихотворение "Нет веры к вымыслам чудесным..." с посвящением "А. Н. М." (т. е. А. Н. Муравьеву). Напомним его текст. Нет веры к вымыслам чудесным, Рассудок все опустошил И, покорив законам тесным И воздух, и моря, и сушу, Как пленников - их обнажил; Ту жизнь до дна он иссушил, Что в дерево вливала душу, Давала тело бестелесным!.. Где вы, о древние народы! Ваш мир был храмом всех богов, Вы книгу Матери-природы Читали ясно без очков!.. Нет, мы не древние народы! Наш век, о други, не таков. О раб ученой суеты И скованный своей наукой! Напрасно, критик, гонишь ты Их златокрылые мечты; Поверь - сам опыт в том порукой, - Чертог волшебный добрых фей И в сновиденье - веселей, -------------------------------------------------------------------------------- 52 В этой дате не приходится сомневаться. Она принадлежит Тютчеву - проставлена в автографе стихотворения, дошедшем до нас (ЦГАЛИ. 505/5. Л. 4). "После текста, - сообщает К. В. Пигарев, - дата: "14 сентября 1820 года"" (Тютчев Ф. И. Лирика / Изд. подгот. К. В. Пигарев. М., 1965. Т. 2. С. 330). 53 Виргилиевы Георгики / Пер. А. Р. [Амфитеатрова-Раича]. М., 1821. 54 Раич С. Е. Автобиография. С. 23. 55 Автограф стихотворения неизвестен. Впервые дата - 13 декабря 1821 года - была приведена при первой полной публикации произведения (Русский зритель. 1828. Ч. IV. N 13- 14. С. 70 - 71). Ранее две первые строфы стихотворения вошли в трактат Д. П. Ознобишина "Отрывок из сочинений об искусствах" (Северная лира на 1827 год. М., 1827. С. 358), под псевдонимом Делибюрадер. стр. 118 -------------------------------------------------------------------------------- Чем наяву - томиться скукой В убогой хижине твоей!.. Смысловая коллизия стихотворения основана на противопоставлении "веры к вымыслам чудесным" и "рассудка". По мнению К. В. Пигарева, она заимствована (или усвоена) Тютчевым благодаря "Рассуждению о дидактической поэзии".56 Действительно, будучи одним из постулатов романтизма, это противопоставление получит широкое распространение лишь во второй половине 1820-х годов, между тем стихотворение написано в 1821 году. Источниками могли послужить как предисловие к уже опубликованному переводу "Георгик", так и сама диссертация, над которой Раич в то время еще работал, а также беседы, общение с ним и с адресатом стихотворения - А. Н. Муравьевым. Во всяком случае, в обоих текстах - предисловии к переводу и в самой диссертации - содержится фрагмент, который, по мысли К. В. Пигарева, "прямо напрашивается на сопоставление с тютчевскими стихами, посвященными А. Н. Муравьеву".57 "Природа для всех одна, - писал С. Е. Раич, - но не во все времена одинакова. Древние смотрели на нее в отдалении, самом благоприятном для воображения, и сквозь прозрачный облекавший ее покров; новейшие рассматривают ее вблизи и, так сказать, вооруженными глазами... Самое прекрасное местоположение без существ живых, особливо без человека, не может нам доставить удовольствия продолжительного: мы хотим во всем и везде видеть самих себя. Древние не любили природы бездушной, и воображение их населило ее живыми существами. В ручье видели они Наяд; под корою древа билось для них сердце Дриады; в долинах сплетались в хоровод Нимфы. От сего-то описания древних всегда кратки и живы. Им не нужно было искать бесчисленных оттенков для описываемого предмета; им стоило только олицетворить его - и читатель видел пред собою дышущие образы - spirantia signa".58 С другой стороны, занимаясь изучением биографии А. Н. Муравьева, мы обнаружили в стихотворении Тютчева иной, реальный подтекст. Дело в том, что, будучи страстно увлечен поэзией, он стремился к поэтическому поприщу, но не находил поддержки "вымыслам чудесным" со стороны близких, живущих "рассудком". Об отце он, например, писал: "Отец мой ненавидит поэзию, и теперь я терплю за нее частые гонения. Он хотел сделать меня отличным математиком или военным человеком, - а я, несмотря на его старания, сделался поэтом".59 Подводя итог, можно сказать, что стихотворение "Нет веры к вымыслам чудесным..." - это своего рода документ, свидетельствующий, хотя и не явно, об известной общности эстетических интересов Тютчева и Раича (которые, несомненно, были восприняты и Муравьевым), а также о живой, непосредственной связи, существовавшей в то время в их отношениях, о глубоком взаимном интересе друг к другу. Накануне отъезда за границу, в конце мая 1822 года, Тютчев приехал из Петербурга в Москву, чтобы попрощаться с родными и друзьями. Он пробыл здесь недолго, недели три, и 11 июня выехал в Мюнхен, к месту новой службы. В хронике этого очень непродолжительного и, надо полагать, весьма насыщенного встречами и общением периода находим еще один факт, несомненно свидетельствующий о том, что Раич входил в круг близких Тютчеву людей, ради свидания с которыми он и приехал в Москву. 29 апреля 1822 года Раич защитил диссертацию "Рассуждение о дидактической поэзии"60 и был произведен в магистры Словесного отделения. Возможно, -------------------------------------------------------------------------------- 56 Пигарев К. Жизнь и творчество Тютчева. М., 1962. С. 202 - 203 (обоснование этого положения). 57 Там же. С. 204. 58 Амфитеатров С. Рассуждение о дидактической поэзии. М., 1822. С. 250 - 251; Виргилиевы Георгики / Пер. А. Р. [Амфитеатрова-Раича]. С. XXVII. 59 Муравьев А. Н. Мои воспоминания. 1895. Т. 33. N 5. С. 57. 60 Дата указана в примечании к стихотворению (Тютчев Ф. И. Лирика. Т. 2. С. 334). Диссертация была опубликована в том же году (см. прим. 58). стр. 119 -------------------------------------------------------------------------------- Тютчев узнал об этом важном событии в жизни своего бывшего учителя лишь по приезде в Москву. И тотчас откликнулся на него стихотворением "На камень жизни роковой...".61 В нем он как бы подвел черту давнему знакомству, а потому стихотворение имеет своего рода итоговый характер. В поэтической форме изображен жизненный и творческий путь Раича, а концовка содержит замечательную по верности и выразительности характеристику личности этого в высшей степени своеобычного человека: И в мире сем, как в царстве снов, Поэт живет, мечтая, - Он так достиг земных венцов И так достигнет рая... Ум скор и сметлив, верен глаз, Воображенье - быстро... А спорил в жизни только раз - На диспуте магистра. Эти строки предвосхищают как характеристики позднейших мемуаристов (К. А. Полевого,62 И. С. Аксакова), так и тот поэтический портрет, который был создан друзьями и учениками Раича, посвятившими ему своеобразный поэтический венок.63 Как можно судить по единодушным отзывам современников, Раич обладал феноменальным душевным складом. Тютчев не только заметил и оценил в нем "душевный талант", но едва ли не первый отдал ему дань в столь поэтически верной, афористичной форме. Строкам юноши Тютчева находим почти буквальную параллель в некрологе, которым маститый М. П. Погодин в 1855 году откликнулся на смерть Раича: "Добродушнейший человек, страстно преданный литературе, поэт-младенец в душе до глубокой старости, не произнесший ни одного слова ропота во всю свою жизнь".64 Итак, 11 июня 1822 года Тютчев отправился в Мюнхен. Что происходило в это время, летом 1822 года, в доме Муравьевых, как протекали занятия Раича с А. Муравьевым? В этом году, как обычно (такой порядок был заведен с 1816 года), Школа колонновожатых отправилась в летний лагерь в Осташово. Раич со своим воспитанником перебрался туда из Москвы, очевидно, в середине лета. И именно здесь, как показывают новейшие разыскания, вскоре возник литературный кружок. Дату его создания теперь можно считать установленной благодаря двум надежным, взаимно подтверждающим друг друга документам. Один из них - воспоминания Муравьева - был известен давно, другой сравнительно недавно обнаружен К. Ю. Роговым. Начнем с первого. История создания кружка была изложена Муравьевым дважды: в "дневниковой" части "Моих воспоминаний" и в "Знакомстве с русскими поэтами" - позднем (1871), весьма тенденциозном мемуарном сочинении. Однако поскольку в нем вполне определенно говорится о мотивах создания кружка, его задачах, порядке работы, то именно оно и принималось во внимание прежде всего. Муравьев писал: "...чтобы еще более во мне развить вкус к словесности он (Раич. - Н. Х.) составил в Москве небольшое литературное общество, которое собиралось у него по вечерам для чтения лучших Русских авторов и для критического разбора собственных на- -------------------------------------------------------------------------------- 61 Н. В. Королева высказала предположение, что стихотворение написано значительно позже, в 1827 - 1828 годах (Тютчев Ф. И. Стихотворения. М.; Л., 1962. С. 383). К. В. Пигарев убедительно опроверг его, доказав, что 1822 год является наиболее достоверной датой (Тютчев Ф. И. Лирика. Т. 2. С. 334 - 335). 62 Полевой К. А. Записки. СПб., 1888. С. 100 - 101. 63 Ведомости Московской городской полиции. 1849. N 239 (стихотворения Ф. Миллера, П. Ежова и Н. Кельша). 64 Москвитянин. 1855. Т. 6. N 21 - 22. С. 245. стр. 120 -------------------------------------------------------------------------------- ших сочинений, а это чрезвычайно подстрекало наше взаимное соревнование".65 В книге "Андрей Николаевич Муравьев - литератор" мы раскрыли тенденциозность данного фрагмента, как и мемуаров в целом, которые подчинены вполне определенной авторской установке: "Записать разнообразные случаи моего знакомства с большею частью... первенцев и вождей Русского слова".66 Анализ текста показывает, что Муравьев отнюдь не стремился к точности изложения; он руководствовался другой целью - создать образ маститого литератора. Поэтому и история кружка описана им в фактическом плане не вполне достоверно. Материал совсем иной пробы дают его ранние (1827) воспоминания, на которые мы уже неоднократно ссылались. Несмотря на то что это гораздо более надежный источник, содержащий к тому же прямое указание на конкретную дату зарождения кружка, до сих пор ему не придавалось должного значения; фактически он был проигнорирован исследователями. Возможно потому, что в отличие от "Знакомства с русскими поэтами" повествование в "Моих воспоминаниях" отличается эмоциональностью и непосредственностью. Оно еще не поверено жизненным и литературным опытом, временной дистанцией, не подвергнуто жесткой внутренней цензуре. Муравьев писал: "В деревне, в осеннее время, от скуки, у нас составилось между офицерами литературное общество, в котором и я участвовал. Оно послужило мне в большую пользу, заставляя много трудиться и принимать замечания товарищей. Это был последний год пребывания корпуса в нашей деревне; ах, как я умел ценить последние минуты моего счастия и спокойствия! (...) Наконец, зимой в 1823 году корпус колонновожатых был переведен в Петербург, и с ним вместе исчезло все, что делало мне отрадною семейную жизнь".67 Речь идет о пребывании Школы колонновожатых в Осташове. Создание "литературного общества" отнесено к осени 1822 года ("последний год пребывания корпуса в нашей деревне"). Участниками названы офицеры, т. е. преподаватели Школы, и учащиеся, еще не имевшие офицерского звания. Все эти факты получили полное подтверждение благодаря письмам одного из участников кружка, С. Д. Полторацкого, которые были обнаружены К. Ю. Роговым. В письмах к матери, А. П. Полторацкой, от 10 июня и 5 июля 1822 года он подробно изложил мотивы создания кружка, порядок его работы, назвал имена участников. Приведем эти документы полностью по публикации К. Ю. Рогова. В письме от 10 июня С. Д. Полторацкий сообщал: "Разгневавшись на дурную погоду, мы затеяли в замену наслаждений природою составить общество, которое будет иметь заседание каждую субботу, и в котором каждый член в свою очередь (нас всех 6 человек) [будет] должен принесть свое сочинение или перевод: упражнение приятное, сопряженное с пользою. Сегодня после обеда будет заседание, и я в следующий раз сообщу вам некоторые подробности". 5 июля он писал: "Литературное Общество наше более и более утверждается и успехом своим доставляет нам [прият<нейшее>] великое удовольствие и приятнейшую награду за предпринятые труды. Раич, которого мы единогласно [приняли] назвали Председателем, читает прелестнейшие переводы свои из Тассова Освобожденного Иерусалима, Колошин, недавно принятый в члены, восхищал нас своими переводами из Шиллеровых Трагедий: Мария Стюарт и Дон Карлоса, Путята, умный и образованный малый и вместе славный товарищ, читал нам два разбора истории Карамзина, взятые из Revue Encyclopedique, Андрей Н. из Тита Ливия, Михаил П. некоторые прозаические отрывки, а я: взгляд на просвещение во всех частях света. Сие общество с удовольствием соединяет ту пользу, что при чтении -------------------------------------------------------------------------------- 65 Муравьев А. Н. Знакомство с русскими поэтами. Киев, 1871. С. 5. 66 Там же. С. 4. 67 Муравьев А. Н. Мои воспоминания. 1895. Т. 33. N 5. С. 59. Последний выпуск в Школе колонновожатых состоялся 29 января 1823 года. стр. 121 -------------------------------------------------------------------------------- каждый имеет право показывать погрешности другого, и сим мало-помалу усовершенствуется слог наших произведений. Кроме того, какое приятное убежище от скуки и Математических вычислений!"68 В последнем письме примечательно сообщение о чтении Раичем переводов из "Освобожденного Иерусалима" Т. Тассо. Вспомним, что сам он, пытаясь воссоздать в "Автобиографии" историю кружка, за основу брал именно начало работы над переводом (предположительно 1822 год). Как видим, воспоминания Муравьева, письма С. Д. Полторацкого и косвенным образом дополняющие их воспоминания Раича свидетельствуют о том, что кружок возник летом-осенью 1822 года. В отношении первого из перечисленных источников необходимо сделать итоговое уточнение. Вопреки распространенному мнению, спровоцированному Муравьевым в "Знакомстве с русскими поэтами", его участие в работе кружка было очень непродолжительным, менее года, так как в мае 1823 года он уже покинул Москву и вступил в военную службу. Следовательно, его осведомленность относительно истории кружка была очень узкой и специфичной, поскольку касалась лишь периода зарождения и начального этапа его существования. Но именно в этих, интересующих нас вопросах Муравьев и, разумеется, Раич были осведомлены более, чем кто-либо из членов кружка. Вообще необходимо иметь в виду, что в воспоминаниях М. П. Погодина, М. А. Дмитриева и А. И. Кошелева история кружка начинается не с "начала", а с того момента, которым Муравьев заканчивает рассказ о нем в "Моих воспоминаниях", т. е. не ранее чем с 1823 года. Если вспомнить, что они представляют собой скорее дневниковые записи, то станет очевидно, что, наряду с письмами С. Д. Полторацкого, это первые документы по истории кружка. Между тем никаких упоминаний ни о кружке типа "малой академии", ни о Тютчеве как его участнике здесь нет. Нет его имени и в "Знакомстве с русскими поэтами", где Муравьев явно стремился привести исчерпывающий список членов кружка. И психологически, и логически очень трудно допустить, что в воспоминаниях, основной задачей которых было вписать собственное имя в как можно более широкий круг "первенцев и вождей русского слова", мемуарист намеренно умолчал о Тютчеве. Не было к тому и никаких личных мотивов. В силу разных причин их отношения не были (и не могли быть) близкими, но до конца жизни основывались на чувстве глубокого взаимного уважения. Именно оно стало лейтмотивом стихотворения, которым Тютчев почтил Муравьева спустя без малого 50 лет. В 1869 году, будучи в свите императрицы Марии Александровны, он посетил Муравьева в Киеве, где тот обосновался с 1858 года. Побывав на его знаменитой "вилле", располагавшейся на днепровском спуске близ Андреевской церкви, он написал стихотворение "А. Н. Муравьеву" ("Там, где на высоте обрыва..."). Оно заканчивается многозначительной, емкой характеристикой пройденного им жизненного пути: Да, много, много испытаний Ты перенес и одолел... Живи ж не в суетном сознанье Заслуг своих и добрых дел; Но для любви, но для примера, Да убеждаются тобой, Что может действенная вера И мысли неизменный строй. -------------------------------------------------------------------------------- 68 Рогов К. Ю. Указ. соч. С. 530. Подлинник хранится в ОР РГБ (Ф. 233. Карт. 3. N 5). Андрей Н. - Муравьев; Михаил П., по мнению К. Ю. Рогова, - Михаил Павлович Вронченко, известный переводчик (окончил Школу колонновожатых в 1822 году - выпуск 29 января - и оставался при ней до февраля 1823 года). стр. 122 -------------------------------------------------------------------------------- Адресат стихотворения не замедлил откликнуться письмом, исполненным благодарности.69 Эта встреча старых знакомых и дальних родственников должна была всколыхнуть воспоминания и дать новую пищу Муравьеву-мемуаристу. Однако в опубликованном спустя два года "Знакомстве с русскими поэтами" о Тютчеве как участнике раичевского кружка нет ни слова. Итак, весь собранный материал свидетельствует о том, что Тютчев не мог быть членом кружка Раича. Он покинул Москву накануне или в период его возникновения. Таков конкретный ответ на поставленный в заглавии статьи вопрос. Для внешней биографии поэта установление этого факта безусловно важно, как установление или опровержение любого иного факта, но вряд ли что-то меняет в представлении о его творческом развитии. Тютчев не был участником кружка Раича, но он был его учеником и продолжал общение с ним вплоть до отъезда за границу. Он прошел школу Раича и быстро "перерос" своего учителя. Тем не менее в его ранней лирике она оставила весьма заметный след. На наш взгляд, именно специфика данного литературного влияния и составляет содержательную основу проблемы "Раич и Тютчев".70 Что касается внешней истории их взаимоотношений, то она может считаться установленной. -------------------------------------------------------------------------------- 69 Тютчев Ф. И. Лирика. Т. 2. С. 400 (примечание к стихотворению). 70 Основные направления для ее разработки содержатся в статье В. Э. Вацуро "Литературная школа Лермонтова" (Лермонтовский сборник. Л., 1985. С. 49 - 90). В заключение здесь говорится о "школе Раича" и практике ее преодоления: "Подобно Тютчеву, Лермонтов прошел через эту школу как через первый этап литературного обучения; подобно Тютчеву, он должен был преодолевать ее в процессе индивидуального поэтического движения. Для Тютчева орудием этого преодоления стала традиция романтической философской лирики, более всего немецкой; для Лермонтова - байроническая традиция..." (С. 87). стр. 123 Опубликовано 19 февраля 2008 года Полная версия публикации №1203428721 → © Literary.RU Главная → БЫЛ ЛИ ТЮТЧЕВ УЧАСТНИКОМ КРУЖКА РАИЧА? При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|