Полная версия публикации №1203427624

LITERARY.RU ИЗ ИСТОРИИ ПУШКИНСКОГО ДОМА. (РУКОПИСНЫЙ ОТДЕЛ В ГОДЫ ВОЙНЫ) → Версия для печати

Готовая ссылка для списка литературы

Т. Г. ИВАНОВА, ИЗ ИСТОРИИ ПУШКИНСКОГО ДОМА. (РУКОПИСНЫЙ ОТДЕЛ В ГОДЫ ВОЙНЫ) // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 19 февраля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1203427624&archive=1203491298 (дата обращения: 29.03.2024).

По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):

публикация №1203427624, версия для печати

ИЗ ИСТОРИИ ПУШКИНСКОГО ДОМА. (РУКОПИСНЫЙ ОТДЕЛ В ГОДЫ ВОЙНЫ)


Дата публикации: 19 февраля 2008
Автор: Т. Г. ИВАНОВА
Публикатор: maxim
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1203427624 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


1941 год для Рукописного отдела, к этому времени уже ставшего авторитетным хранилищем литературных и историко-культурных материалов, начинался будничной, повседневной работой. Отложившийся в фонде 1501 план работы Отдела на первый квартал 1941 года фиксирует следующий штатный состав Архива (именно так в предвоенное время называлась эта структура Пушкинского Дома): старшие научные сотрудники - заведующий Б. П. Городецкий, ученый хранитель Л. М. Добровольский, Л. Б. Модзалевский (с нагрузкой по РО ИРЛИ 2 часа в день), К. Н. Григорьян (с нагрузкой 4 дня в неделю), Н. А. Шиманов; младшие научные сотрудники - Д. С. Бабкин (с нагрузкой 2 дня в неделю), Т. П. Ден, Л. П. Клочкова, М. Г. Кричинская, М. И. Малова, Б. А. Трубецкой; научно-технические сотрудники - Е. М. Барская, Т. В. Гармашева (с нагрузкой 4 часа в день), И. В. Польский (1 июня 1941 года, т. е. еще до начала войны, он был призван в армию). В планах на апрель месяц значится также научно-технический сотрудник А. М. Пасечник.

Первая запись в книге поступлений за 1941 год - документе, который ведется в Пушкинском Доме с 1924 года и где фиксируется в краткой форме каждое приобретение, - сделана 4 января: "Дневники (2 тома) княгини Васильчиковой Екатерины Алексеевны (урожд. кн. Щербатовой)" (ныне: P. I. Оп. 4. N 117 - 119). Материал был куплен у Н. П. Альбрехт за 75 рублей. В тот же день, а также 3 и 25 февраля у З. И. Быковой приобретаются письма разных лиц к писателю и библиографу Петру Васильевичу Быкову (1843 - 1930) (Ф. 278). 25 февраля составлен также акт о покупке у С. Д. Горбуновой архива актера и рассказчика Ивана Федоровича Горбунова (1831 - 1896) (Ф. 659).2

В начале 1941 года решался вопрос о приобретении архива Михаила Константиновича Лемке (1872 - 1923), известного историка и публициста. 20 января Л. М. Добровольский и Л. Б. Модзалевский составили докладную записку в Дирекцию Института следующего содержания: "Мы, нижеподписавшиеся, старшие научные сотрудники Института Литературы Академии Наук Л. М. Добровольский и Л. Б. Модзалевский, а также проф. С. Н. Валк, произвели осмотр архивного материала, оставшегося после смерти литературоведа и историка Михаила Константиновича Лемке и хранящегося в настоящее время у его дочерей - В. М. и З. М. Лемке (В(асильевский) О(стров), 9 линия, д. 42, кв. 19). Архив М. К. Лемке


--------------------------------------------------------------------------------

1 Фонд 150, содержащий делопроизводственные документы Пушкинского Дома за период с его основания до начала 1950-х годов, находится в Петербургском филиале Архива Российской Академии наук (далее: ПФА РАН). Эти материалы обработаны и доступны исследователям. Документы позднейшего периода, формально также принадлежащие ПФА РАН, располагаются в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (далее: РО ИРЛИ). Они разобраны частично. В нашей статье соответственно при ссылке на материалы, не прошедшие обработку, указывается только номер фонда (РО ИРЛИ. Ф. 150).

2 См.: РО ИРЛИ. Делопроизводство. Папка "Акты на приобретение архивных материалов Архивом ИРЛИ. 1940 - 1946". Формулой "делопроизводство" обозначаем документы, находящиеся в ведении справочно-учетного сектора РО ИРЛИ.

стр. 94


--------------------------------------------------------------------------------

состоит из большого количества писем к нему (свыше 6000) от историков литературы, историков, писателей и общественных деятелей (В. Я. Брюсова, М. О. Гершензона, К. К. Арсеньева, М. М. Стасюлевича, С. А. Венгерова, Е. В. Тарле, Н. И. Кареева и мн. др.); из переписки с семьею А. И. Герцена - главным образом Н. А. Герцен, связанной с изданием сочинений Герцена, вышедшим в 22-х томах под ред. М. К. Лемке. Кроме того, в архиве находится обширная рукопись Лемке, основанная на архивных документах, под заглавием "Священная дружина"; несколько тетрадей с дневниками и воспоминаниями М. К. Лемке за конец XIX и нач(ало) XX вв. и ряд других менее крупных документов" (РО ИРЛИ. Делопроизводство. Папка "Акты на приобретение архивных материалов Архивом ИРЛИ. 1940- 1946"). 18 марта на Экспертной комиссии было решено приобрести этот архив для Пушкинского Дома. Ныне фонд М. К. Лемке составляет 1432 единицы хранения (Ф. 661).

Последняя предвоенная запись в книге поступлений относится к 26 мая, когда Н. А. Павлович передала в дар Пушкинскому Дому свои воспоминания о А. А. Блоке, его детское стихотворение, записанное рукой матери - А. А. Кублицкой-Пиоттух, письма Л. Д. Блок, М. В. Юдиной, М. П. Чехова и другие материалы.

Нормальный процесс комплектования Рукописного отдела прекращается с началом Великой Отечественной войны. С 22 июня 1941 года главной задачей пушкинодомцев стало обеспечение сохранности уже собранного материала. С первых же дней встал вопрос об эвакуации. В. А. Мануйлов позднее вспоминал: "В июле Президиум Академии наук СССР предложил дирекции Пушкинского Дома немедленно приступить к подготовке эвакуации в тыл наиболее ценных материалов Рукописного отдела, музея и библиотеки, а также музея "Последняя квартира Пушкина" на набережной Мойки, 12 (до войны он входил в состав Пушкинского Дома). С раннего утра и до позднего вечера сотрудники, главным образом женщины, составляли списки и упаковывали отобранное для эвакуации".3

6 июля 1941 года наиболее ценные рукописи вместе с музейными экспонатами были вывезены из Ленинграда. Сопровождающим этих материалов был назначен Л. М. Добровольский. Приказ о командировке, подписанный 4 июля заместителем директора Института Л. А. Плоткиным и исполняющим обязанности ученого секретаря Б. И. Бурсовым, звучал так: "Для выполнения особого задания по сопровождению и охране документов общегосударственного значения - командировать директора Пушкинского государственного заповедника Академии наук СССР т(оварища) Михаила Зиновьевича Закгейма и ученого хранителя Архива ст(аршего) научного сотрудника Института литературы АН СССР Льва Михайловича Добровольского. Срок командировки установить с 6 июля 1941 года и до особого распоряжения Президиума Академии наук СССР" (ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 2. N 105. Л. 59).

В соответствии с законами военного времени место назначения в приказе не называлось. В Рукописном отделе отложился черновой (карандашом) вариант отчета Л. М. Добровольского о его пребывании в эвакуации, который помогает восстановить многие детали этой страницы в истории Рукописного отдела (РО ИРЛИ. Ф. 150). 6 июля из Ленинграда были вывезены 27 ящиков с рукописными и музейными материалами. Здесь были автографы Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Гончарова, Некрасова, Добролюбова, Салтыкова-Щедрина, Островского, Чехова и других классиков русской литературы. Музейное хранение составляли портреты писателей работы Боровиковского, Тропинина, Крамского, Репина и т. д., а также мемориальные вещи Пушкина, Лермонтова, Л. Толстого и др. Ящики были погружены в железнодорожный эшелон Артиллерийского истори-


--------------------------------------------------------------------------------

3 Мануйлов В. А. Записки счастливого человека. Воспоминания. Автобиографическая проза. Из неопубликованных стихов. СПб., 1999. С. 353.

стр. 95


--------------------------------------------------------------------------------

ческого музея, и только в пути, уже за г. Тихвином, музейные сотрудники и пушкинодомцы узнали о месте назначения. Это был город Новосибирск.

В июле 1941 года Пушкинский Дом подготовил для эвакуации вместе с эрмитажными сокровищами еще одну часть своих коллекций - личную библиотеку А. С. Пушкина, упакованную в 42 ящика. 20 июля эти материалы были вывезены из города вместе со вторым эшелоном Эрмитажа и доставлены в Свердловск - эвакуационную базу этого всемирно известного музея.4 Специального уполномоченного от Пушкинского Дома в этом городе не было. Почти всю войну Пушкинская библиотека, положившая начало пушкинодомским коллекциям, была бережно сберегаема эрмитажными хранителями.

В июле 1942 года уцелевшие в блокадную зиму сотрудники Пушкинского Дома были эвакуированы в Казань. Тогда же удалось вывезти еще одну часть Архива (107 ящиков). Таким образом, во время войны рукописные коллекции Пушкинского Дома располагались в четырех городах: Ленинграде, Новосибирске, Казани и Свердловске. Каждый из городов в военные годы внес особую страницу в анналы Пушкинского Дома.

Самые большие испытания выпали на долю Ленинграда. С началом войны многие сотрудники Института оказались на рытье окопов под Ленинградом.5 Они участвовали в работах по обеспечению сохранности здания Института от обстрелов и бомбежек. "Помню, как однажды ночью сотрудники Пушкинского Дома разгружали платформы с песком около Фондовой биржи и по цепочке, в ведрах, переносили песок (для тушения зажигательных бомб) в башню Института", - пишет Л. Н. Назарова.6

В самом начале войны, в соответствии с приказом о сокращении штатов в военное время, некоторые из сотрудников были уволены из Института. Так произошло с пушкинистом Б. В. Томашевским, специалистом по творчеству М. Горького и библиографом К. Д. Муратовой, фольклористом А. Н. Лозановой и др. Впоследствии кто-то успел эвакуироваться из города до установления блокады. Однако значительной части сотрудников суждено было познать все ужасы блокадной зимы 1941/42 года.

Казарменное положение для части сотрудников Пушкинского Дома, дежурства на крыше во время налетов авиации, военные занятия - таким стало содержание пушкинодомской жизни с началом Великой Отечественной войны. "В конце августа, - вспоминал В. А. Мануйлов, - многие сотрудники перешли на казарменное положение, жили в Институте, неделями не бывали дома. Каждое утро мужчины выходили на военные занятия (...) Не раз во время налетов нам приходилось гасить на крыше зажигательные бомбы. Борьба с ними оказалась не такой уж сложной. Мы гасили их песком или сбрасывали во двор, на набережную Малой Невы, а там они уже не представляли опасности (...) Дежурили в вестибюле при тусклом свете коптилок. С фонарем обходили помещения Рукописного отдела, библиотеки, хранилища фондов и пустынные залы музея. Это отнимало много времени, требовало напряжения ослабевших сил, но обходы проводились не реже двух раз в сутки - утром и вечером".7

Тогдашняя дирекция, видимо, не смогла взять на себя ответственность за сохранение жизней своих сотрудников. Если июльско-августовские сокращения штатов могли быть как-то оправданы с прагматических позиций, то сокращения, происходившие в блокадный период, становились безнравственными. Д. С. Лихачев вспоминал: "Самое страшное было постепенное увольнение сотрудников. По


--------------------------------------------------------------------------------

4 Эрмитаж в годы войны. Хроника. 1941 - 1945 / Сост. Л. Я. Лившиц. Л., [после 1987].

5 Назарова Л. Н. Воспоминания о Пушкинском Доме. СПб., 2004. С. 143.

6 Там же. С. 96.

7 Мануйлов В. А. Указ. соч. С. 354.

стр. 96


--------------------------------------------------------------------------------

приказу Президиума по подсказке нашего директора - П. И. Лебедева-Полянского, жившего в Москве и совсем не представлявшего, что делается в Ленинграде, происходило "сокращение штатов". Каждую неделю вывешивались приказы об увольнении. В нашем секторе (древнерусской литературы. - Т. И. ) уволили В. Ф. Покровскую, затем М. О. Скрипиля. Уволили всех канцеляристок и меня перевели в канцелярию. Увольнение было страшно, оно было равносильно смертному приговору: увольняемый лишался карточек, поступить на работу было нельзя".8

С началом блокады осенью 1941 года в институтском буфете для научных сотрудников, часть из которых перешла на казарменное положение и жила непосредственно в Пушкинском Доме, были организованы обеды - суп "с зелеными капустными листами (не кочанными, а верхними - жесткими)".9 В конце ноября 1941 года Л. А. Плоткин эвакуировался из блокадного города, "бежал из Ленинграда", по словам Д. С. Лихачева. Руководство Институтом с этого времени было возложено на Б. П. Городецкого.

Борис Павлович Городецкий (1896 - 1974) был последним предвоенным заведующим Рукописного отдела. На эту должность он был назначен 17 декабря 1939 года. Выходец из интеллигентной семьи провинциальной Кинешмы (его отец был нотариусом), в 1914 году он поступил в Петроградский Технологический институт, но закончить его, кажется., не смог, так как в январе 1917 года был мобилизован на фронт и до декабря находился в действующей армии. В Гражданскую войну Б. П. Городецкий служил в Красной Армии, участвовал в боях с Колчаком, боролся с басмачами в Туркестане. Приехав после демобилизации в 1921 году в Ленинград, он работал в издательстве "Academia", газете "Ленинградская правда", Облпрофсовете, преподавал в Коммунистическом университете, Институте журналистики и пр. В 1926 - 1930 годах Б. П. Городецкий учился в Ленинградском университете, а затем, в самом начале тридцатых годов, был аспирантом при Академии наук (1931 - 1934) (аспирантура при Пушкинском Доме появилась позднее). Защитив кандидатскую диссертацию на тему ""Борис Годунов" А. С. Пушкина", он становится сотрудником Пушкинского Дома. Имя Б. П. Городецкого в документах Рукописного отдела появляется с 1935 года. В 1936 году он, в соответствии с алгоритмом организации работы в те годы, уже заведовал фондами Пушкина, Лермонтова и Гоголя.

Как заведующий РО ИРЛИ Б. П. Городецкий успел сделать немного. После июльской эвакуации 1942 года он, в отличие от других пушкинодомцев, обосновался не в Казани, а в Молотове (Перми), где занял должность заведующего кафедрой истории литературы местного университета. В послевоенный период Б. П. Городецкий вернулся в Пушкинский Дом, долгое время работал в дирекции Института, успешно и плодотворно занимался творчеством Пушкина, выпустил монографию "Драматургия Пушкина" (М.; Л., 1953).

Поздней осенью 1941 года около Пушкинского Дома в Малой Неве встала на зиму одна из уцелевших подводных лодок Балтийского флота. Экипаж был пущен в здание Института "на постой". Моряки провели электричество в отдельные помещения, подкармливали сотрудников, дежуривших в Пушкинском Доме. К сожалению, было и другое. "Ночами какие-то тени бродили по музею, взламывали шкафы, искали сокровища, - писал Д. С. Лихачев. - Собрание дворянских альбомов очень пострадало. Пострадали и многие шкафы в библиотеке".10 Рукописные коллекции, ввиду их непривлекательности для людей, не знавших ни их культурной, ни денежной ценности, а также, вероятно, в силу того, что Архив Пушкинского Дома был автономен от помещений Музея, к счастью, не пострадали.


--------------------------------------------------------------------------------

8 Лихачев Д. С. Воспоминания. СПб., 1999. С. 460.

9 Там же.

10 Там же.

стр. 97


--------------------------------------------------------------------------------

Научная жизнь в Институте зимой 1941/42 года прервалась. Истощенные люди поначалу еще приходили в Институт, где были организованы обеды в виде "дрожжевого супа", но вскоре уже не могли физически добраться до Пушкинского Дома. Руководители хозяйственной части, на которых во многом была возложена обязанность по сохранению имущества Пушкинского Дома и по организации спасения от голодной смерти его сотрудников, по воспоминаниям Д. С. Лихачева, озаботились только своим собственным благополучием. Зимой 1941/42 года А. Ф. Канайлов, заместитель директора по хозяйственной части, эвакуировался на "большую землю". По воспоминаниям Д. С. Лихачева, он прихватил с собой и часть пушкинодомского имущества: "Он принял в штат института несколько еще здоровых мужчин и предложил им эвакуироваться вместе с ним, но поставил условие, чтобы они никаких своих вещей не брали, а везли его чемоданы. Чемоданы были, впрочем, не его, а онегинские - из онегинского имущества, которое поступило к нам по завещанию Онегина (...) Онегинские чемоданы были кожаные, желтые. В эти чемоданы были погружены антикварные вещи Пушкинского Дома, в тюки увязаны замечательные ковры (например, был у нас французский ковер конца XVIII века - голубой). Поехал Канайлов вместе со своим помощником - Елаховым (...) Вся компания благополучно перевалила через Ладожское озеро. А там на каком-то железнодорожном перекрестке Елахов, подговорив рабочих, сел вместе с ними и всеми коврами на другой поезд (не на тот, на котором собирался ехать Канайлов) и, помахав ручкой Канайлову, уехал".11

Война нанесла непоправимый урон коллективу Пушкинского Дома. Памятная доска, установленная в вестибюле Пушкинского Дома, хранит имена погибших: не вернулись с фронта В. З. Голубев, Ф. Ф. Канаев, М. А. Панченко, А. А. Прокуратов, О. В. Цехновицер; умерли в блокаду Н. П. Андреев, В. Л. Бубнова, А. А. Быстроумова, В. В. Гиппиус, М. Н. Карачев, М. К. Клеман, В. Л. Комарович, К. К. Косминский, Л. А. Литвиненко, В. П. Никитин, Г. Ф. Тизенгаузен, М. Г. Успенская (Кричинская), Е. А. Цакни, Г. И. Чечнев, З. В. Эвальд, Л. Р. Эног, Я. И. Ясинский. Почему-то пропущенным оказалось имя А. И. Грушкина.

Некоторые из перечисленных лиц имели прямое отношение к Рукописному отделу. Среди них - Михаил Андреевич Панченко (1909 - 1942?), рано потерявший отца, кормившего семью извозом в Новочеркасске, и оказавшийся в 1923 году в детском доме в Ростове-на-Дону. Пройдя суровую жизненную школу, в 1928 году он поступил на отделение русского языка и литературы педагогического факультета Северо-Кавказского университета. В дальнейшем была аспирантура при ЛИФЛИ, где под руководством В. Е. Евгеньева-Максимова М. А. Панченко написал диссертацию о творчестве А. Н. Плещеева (защищена 14 января 1937 года). С 1935 года он работал в Пушкинском Доме, причем в 1936 - 1937 годах его имя значится среди сотрудников РО ИРЛИ. К началу войны М. А. Панченко был старшим научным сотрудником Отдела новой русской литературы. Он был мобилизован 6 июля 1941 года и получил назначение в военную газету "Сын Родины"; в июле 1942 года попал в окружение, воевал в партизанском отряде, погиб в одном из боев с карателями.12

В самом начале войны в Балтийском море утонул во время бомбежки на одном из наших кораблей Орест Вениаминович Цехновицер (1899 - 1941). Участник Гражданской войны, он служил на флоте, с которым не прерывал связи и став научным работником, в частности преподавал в военно-морских училищах. С середины 1936 по декабрь 1937 года О. В. Цехновицер являлся заведующим Рукописным отделом, а в 1938 году занял должность ученого секретаря Института. По


--------------------------------------------------------------------------------

11 Там же. С. 481.

12 Панченко М. А. Из записных книжек 1930-х годов / Публ. Н. Т. и А. М. Панченко // Пушкинский Дом: Статьи. Документы. Библиография. Л., 1982. С. 240 - 241.

стр. 98


--------------------------------------------------------------------------------

своему духу это был, как можно судить, человек с комиссарской закваской. 31 мая 1938 года в Институте языка и мышления (Пушкинский Дом в 1930-е годы не имел права присуждения ученых степеней) О. В. Цехновицер защитил кандидатскую диссертацию на тему "Литература и мировая война 1914 - 1918" (издано книгой: М., 1938). Он был одним из редакторов первого выпуска серийного издания "Литературный архив", подготовленного Рукописным отделом. В 1993 году РО ИРЛИ купил в букинистическом магазине часть архива О. В. Цехновицера, сданного туда на реализацию родственниками ученого. А позднее, в 1994 году, от Зигфриды Болеславовны Ванаг, невестки О. В. Цехновицера, была получена другая часть его архива: рукописи статей и рецензий, его записи городского фольклора, дневники, переписка (ф. 841 - не разобран).

Сотрудником Рукописного отдела был и не вернувшийся с фронта В. 3. Голубев - автор монографии "Пушкин в изображении Репина" (М.; Л., 1936) и нескольких публикаций, посвященных М. Горькому. Его имя мы встречаем в списках сотрудников РО ИРЛИ за 1934 - 1935 годы.

Ленинградская блокада также унесла жизни многих пушкинодомцев, связанных с Рукописным отделом. От голода скончался Василий Васильевич Гиппиус (1890 - 1942), работавший в РО ИРЛИ на протяжении 1932 - 1935 годов. Специалист по творчеству А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя, в начале войны он успел подготовить для так называемой "оборонной серии" совместно с И. И. Векслером книгу "Поработители народов (классики литературы о германском шовинизме)" (М.; Л., 1941). Известный собиратель русского фольклора и критик Д. М. Молдавский вспоминал, как он, студент филологического факультета, в январе 1942 года сдавал В. В. Гиппиусу, профессору Ленинградского университета, экзамен по русской литературе начала XIX века: "Я был у него дома. Василий Васильевич лежал в постели. Я сидел у изголовья. Мы говорили о романтических поэмах Пушкина - это был вопрос, который он мне задал, - и о том, как прорвут блокаду".13 Вскоре после этого, 7 февраля, В. В. Гиппиус скончался.14 В настоящее время в Рукописном отделе хранится личный фонд ученого (ф. 47).

Не выдержала первой блокадной зимы и Мария Глебовна Кричинская. Связи Пушкинского Дома с М. Г. Кричинской, дочерью писателя Глеба Успенского, сложились еще в начале 1920-х годов. В Архиве Академии наук имеется справка, данная Пушкинским Домом семье Кричинских для охраны ее от пресловутых "уплотнений": "Настоящим извещаем Вас, что в кв. 4 в доме N 44 по ул. Красных зорь, занимаемой гражд(анином) С. С. Кричинским, находятся материалы по архиву писателя Глеба Ивановича Успенского. В настоящее время дочерью писателя Марией Глебовной Кричинской, научным сотрудником Пушкинского Дома, производится систематизация материалов и составление архива Глеба Ивановича Успенского, и в этих же помещениях предполагается сосредоточить и все вещи и предметы, касающиеся деятельности Глеба Ивановича. Для этой цели в указанной квартире отведены три комнаты, где производятся занятия по разборке архива и где предполагается сосредоточить все остальные материалы по этому вопросу, ныне находящиеся вне Петрограда, как-то: книги, документы, мебель, разные вещи и пр. Ввиду высококультурных целей работы Пушкинский Дом при Академии Наук настоятельно просит эти помещения в количестве трех комнат освободить от платы сверх жилищной нормы, выдав гр(ажданину) Кричинскому, в квартире коего эти комнаты помещаются, соответственное удостоверение" (ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 1 - 1918. N 1. Л. 186).

В 1924 году в обзоре рукописных материалов, принадлежащих Пушкинскому Дому, выстроенном по персоналиям писателей, по поводу Г. И. Успенского ска-


--------------------------------------------------------------------------------

13 Молдавский Д. М. Блокадные записки // Подвиг Ленинграда. М., 1960. С. 160.

14 Книга памяти Ленинградского - Санкт-Петербургского университета. 1941 - 1945. СПб., 2000. Вып. 2. С. 36 - 37.

стр. 99


--------------------------------------------------------------------------------

зано: "Кроме нескольких писем его и к нему, находящихся в Рукописном отделении Дома, в его ведении состоит весь архив Успенского, принадлежащий его дочери М. Г. Кричинской и хранящийся у нее на дому".15 На материалах этого семейного архива М. Г. Кричинской В. В. Буш в 1924 году в серии "Труды Пушкинского Дома" опубликовал монографию "Жена писателя. Александра Васильевна Бараева-Успенская" (Л., 1924).

С 1933 года М. Г. Кричинская становится сотрудницей Рукописного отдела. И. Л. Маяковский, один из заведующих РО ИРЛИ середины 30-х годов, в 1935 году следующим образом отмечал роль М. Г. Кричинской в деле пополнения архива Г. И. Успенского: "М. Г. Кричинская содействует своими неизменными указаниями и сведениями разысканию и тех материалов, которые, либо после рокового заболевания Г. И. Успенского ушли из его архива в другие руки, либо находились у его корреспондентов и вообще лиц, так или иначе соприкасавшихся с Г. И. Успенским. Таким путем в течение 1934 и начала 1935 года архивный фонд Г. И. Успенского возрос почти вдвое".16

Во второй половине 1930-х годов М. Г. Кричинская являлась заведующей читальным залом Рукописного отдела. К. Н. Григорьян так описывает эту скромную сотрудницу РО ИРЛИ: "М. Г. Кричинскую (Успенскую) всегда можно было видеть в читальном зале за рабочим столом. Она разбирала рукописи отца. Со старомодной прической, скромно одетая - тоже по старинке. Ей тогда уже было за пятьдесят. Всегда приветливая, всегда готовая помочь, чем она могла. Ее зелено-серые глаза, усталый озабоченный взгляд напоминали портрет Г. И. Успенского позднего периода работы Ярошенко. Мы, молодые тогда, часто обращались к ней с разными вопросами".17

4 апреля 1942 года К. Н. Григорьян, служивший в Ленинградском ополчении, получил увольнительную и навестил М. Г. Кричинскую: "Она оказалась забытой, заброшенной... Я навестил ее в эти самые тяжелые, голодные дни. Жила она тогда во дворе главного здания Академии. Посещение мое было неожиданным, растрогалась, расплакалась... Она лежала обессиленная, больная в холодной комнате, одна... Ухаживала за больной уборщица Института (Ольга Александровна), приходила, убирала, закупала продукты. "И на том спасибо, - говорила Мария Глебовна, - я убедилась, что у простых людей больше сердца"".18

Скончалась в 1942 году и старейшая сотрудница Пушкинского Дома В. Д. Комарова, к началу войны уже находившаяся на пенсии. Варвара Дмитриевна Комарова (1862 - 1942) происходила из семьи Стасовых, оставивших яркий след в русской культуре; она была женой высокопоставленного лица - генерала от инфантерии Николая Николаевича Комарова. В. Д. Комарова была известна как писатель (псевд. Влад. Каренин) - автор романа "Муся" (журнальная публикация 1888; отд. изд.: СПб., 1911), сборника рассказов "Стрекозы (Рассказы и сказки)" (СПб., 1916). С 1892 года она, познакомившись с невесткой Жорж Санд, начала собирать материалы о знаменитой французской писательнице. Биографический том "Жорж Санд, ее жизнь и произведения" (СПб., 1899), подготовленный ею, был удостоен Пушкинской премии. В дореволюционные годы в разных журналах В. Д. Комарова опубликовала часть эпистолярного наследия своего дяди, знаменитого критика В. В. Стасова - его переписку с П. И. Чайковским, А. К. Лядовым, Н. А. Римским-Корсаковым и др.19


--------------------------------------------------------------------------------

15 Пушкинский Дом при Российской Академии наук: Исторический очерк и путеводитель. Л., 1924. С. 91.

16 Маяковский И. Л. Новые поступления в архивы СССР: Институт русской литературы Академии наук //Лит. наследство. 1935. Т. 22 - 24. С. 766.

17 Григорьян К. Н. В Пушкинском Доме: Страницы воспоминаний // Русская литература. 1981. N 3. С. 90.

18 Там же. С. 102 - 103.

19 Носов А. А. Комарова Варвара Дмитриевна // Русские писатели. 1800 - 1917: Биогр. словарь. М., 1994. Т. 3. С. 42 - 43.

стр. 100


--------------------------------------------------------------------------------

Именно через В. Д. Комарову в Пушкинский Дом поступил обширный и многообразный архив Стасовых (ф. 294); ею же он был и описан. Сотрудницей Пушкинского Дома В. Д. Комарову можно считать с 1918 года, когда Академией наук ей было выдано удостоверение, подтверждающее ее право на паек I категории. В штатных списках ее имя появляется со 2 июля 1920 года. С 1924 по 1932 год она являлась ученым хранителем Рукописного отдела. В 1920-е годы В. Д. Комарова подготовила к печати два больших труда: "В. Стасов. Очерк его жизни и деятельности" (Л., 1927. Ч. 1 - 2) и "Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка. 1878 - 1906" (Л., 1929; совм. с Б. Л. Модзалевским). В. Д. Комарова - одна из немногих лиц первого поколения пушкинодомцев, кому удалось пройти через "академическое дело" 1929 - 1931 годов с наименьшими потерями. Благоприятным образом, по-видимому, сказалось ее родство с видным деятелем Коммунистической партии Еленой Дмитриевной Стасовой.

Первая, самая страшная, блокадная зима была пережита Пушкинским Домом. 16 марта 1942 года Комиссией по делам ленинградских учреждений АН СССР было принято решение о создании Объединенного ученого совета гуманитарных Институтов (Востоковедения, Литературы, Истории материальной культуры, Языка и мышления, Ленинградского отделения Института истории), во главе которого встал академик И. К). Крачковский. Первое заседание Объединенного ученого совета состоялось в здании Академии наук 1 апреля 1942 года. От Пушкинского Дома там присутствовали А. М. Астахова и А. И. Перепеч (последняя в 30-е годы работала в Рукописном отделе). Архив Академии наук представлял его директор Г. А. Князев. Ученым-гуманитариям, пережившим страшную блокадную зиму, необходимо было встретиться, ощутить поддержку друг друга, утвердиться в своей значимости и необходимости для страны, напрягавшей все силы в борьбе с врагом. Разговор касался многих сторон жизни ученого сообщества в блокадном городе, в частности Г. А. Князев, архивист, говорил об организации охраны академических коллекций и рукописных собраний.20

Б. П. Городецкий, осуществлявший после эвакуации Л. А. Плоткина функции руководителя Института, весной 1942 года попытался возобновить научную деятельность. Оставшиеся в городе сотрудники составили планы работы. Именно по этим планам была написана Д. С. Лихачевым совместно с М. А. Тихановой (Институт истории АН СССР) брошюра "Оборона древнерусских городов" (Л., 1942). 6 июня пушкинодомцы активно участвовали в организации общегородского заседания, посвященного дню рождения А. С. Пушкина, а 20 июня - в заседании памяти М. Горького. 12 июля 1942 года, как уже говорилось выше, почти все сотрудники Пушкинского Дома, наряду с учеными из других академических учреждений, были эвакуированы из Ленинграда. Пушкинский Дом обосновался в Казани.

В блокадном городе уполномоченным от Академии наук по Институту литературы остался Виктор Андроникович Мануйлов (1903 - 1987), ставший штатным сотрудником Пушкинского Дома лишь в июне 1941 года. На его плечи легла забота о сохранности здания Пушкинского Дома, оставшихся в нем рукописных, музейных и библиотечных коллекций, вся деловая переписка с дирекцией и эвакуированными сотрудниками, а также присмотр за покинутыми квартирами сотрудников. Миссию, возложенную на него ходом исторических событий, В. А. Мануйлов выполнил с честью.

По его воспоминаниям, в блокадном Ленинграде после страшной зимы 1941/42 года и летней эвакуации 1942 года в стенах Пушкинского Дома оставались бухгалтер А. И. Козина, обеспечивавшая выдачу продовольственных кар-


--------------------------------------------------------------------------------

20 Кольцов А. В. Ученые Ленинграда в годы блокады (1941 - 1943). М.; Л., 1962. С. 97.

стр. 101


--------------------------------------------------------------------------------

точек, и заведующая канцелярией Е. Э. Глокова, занимавшаяся перепиской с "большой землей". Библиотекой во время блокады ведала А. М. Спиридонова, помогали ей А. С. Мудрова и З. Н. Кругликова. Летом 1942 года сотрудниками опустевшего Пушкинского Дома становятся Владислав Михайлович Глинка, до войны работавший в Эрмитаже, а первую блокадную зиму переживший в должности санитара в госпитале, и будущий видный скандинавовед Михаил Иванович Стеблин-Каменский (1893 - 1981), до войны преподававший английский язык в Политехническом институте. Первый стал хранителем пушкинодомских музейных фондов в условиях блокадного города, а второй - хранителем Рукописного отдела. "Он оказался заботливым и инициативным хранителем наших архивных фондов и не только содействовал их сбережению, но и умножил богатства Рукописного отдела", - писал о М. И. Стеблине-Каменском В. А. Мануйлов.21

Через год, весной 1943 года, сотрудницей Рукописного отдела стала Г. Ф. Граменицкая, а осенью - Е. М. Хмелевская. Об этих женщинах В. А. Мануйлов вспоминал: "...они вместе со Стеблиным-Каменским обходили квартиры эвакуированных сотрудников и наблюдали за сохранностью оставленных личных библиотек и архивных документов, принимали участие в доставке в Пушкинский Дом книг и рукописей, уцелевших после смерти их владельцев - ученых и писателей Ленинграда (...) Тяжелые связки рукописей и книг в зимнее время возили на санках, а летом в тележке, которую, не помню как, где-то раздобыли. Если ноша была невелика по объему, переносили ее в рюкзаках, иногда под обстрелом".22

Комплектование, одна из самых главных сторон деятельности любого архива, продолжалось на протяжении всего военного времени. Несмотря на все тяготы блокадного быта, как и в лихолетье революционной смуты 1917 - 1921 годов, пушкинодомцы не прекращали "собирать камни" - сохранять историко-культурное наследие русского народа.

Естественным образом с началом войны многие люди из пушкинодомского окружения, видимо предвидя эвакуацию из Ленинграда, передавали в РО ИРЛИ на временное хранение, которое чаще всего становилось постоянным, свои архивные материалы. Театровед, преподаватель театральных студий Александр Александрович Бардовский (1893 - 1942) писал 15 июля: "Предлагаю принять в дар материалы моего личного архива. В свое время мне казалось, что документы, характеризующие среднего интеллигента 1-ой половины XX в., могут когда-нибудь кому-нибудь пригодиться (несмотря на всю их объективную незначительность)..."23

17 августа Вас. В. Гиппиус передал имеющиеся у него письма С. А. Венгерова, С. М. Городецкого, Г. В. Иванова, Р. В. Иванова-Разумника, Н. А. Клюева, В. Э. Мейерхольда и других лиц (ныне: ф. 47). 22 августа от В. М. Жирмунского поступают автографы А. А. Блока, Вяч. Иванова, Ф. Сологуба и пр. (ныне присоединено к P. I). В несколько этапов в сентябре и октябре 1941 года Н. К. Пиксанов передал письма к нему А. В. Луначарского, С. Ф. Ольденбурга, коллекцию старинных рукописных списков грибоедовского "Горя от ума", собрание писем к писательнице Людмиле Христофоровне Симоновой-Хохряковой от сотрудника Русского географического общества М. В. Малахова, мемуары Николая Николаевича Боголюбова "1886 - 1936 гг. Пережитое за полвека. Воспоминания оперного режиссера" и другие материалы (ныне: ф. 496 - не разобран).


--------------------------------------------------------------------------------

21 Мануйлов В. А. Указ. соч. С. 280 - 281.

22 Там же. С. 357 - 358.

23 РО ИРЛИ. Делопроизводство. Папка "Акты на приобретение архивных материалов Архивом ИРЛИ. 1940 - 1946". В настоящее время эти материалы составляют фонд 49: монография фондообразователя "Петербургские театральные школы и студии за время революции", его личные документы, дневники, переписка и пр.

стр. 102


--------------------------------------------------------------------------------

Другая запись в делопроизводственной папке с документами за 1940 - 1946 годы звучит так: "Архив О. Базанкур поступил от его владельца (так! - Т. И.) (О. Базанкур) на оценку в июне 1941 г., но в связи с войной покупка не была оформлена, а в настоящее время О. Базанкур, кажется, умерла. 1. XI. 45 г.". Ныне архив искусствоведа и писательницы Ольги Георгиевны Базанкур-Штейнфельд (урожд. Гудковой) (1871 - около 1942) составляет фонд 15 (1171 ед. хр.): ее статьи, повести, рассказы; личные документы, дневники; переписка.

Книги поступлений за вторую половину 1940-х годов хранят записи о фондировании еще ряда материалов, поступивших в Рукописный отдел еще в начале войны. Так, запись по книге поступлений 1949 года под N 5 фиксирует материалы Владимира Александровича Поссе: "От Поссе принято на хранение в 1941 г. и как не востребованные до сих пор - занесено в книгу поступлений". Ныне эти материалы отнесены к Разряду I (P. I. Оп. 22. N 267 - 274). Точно так же материалы дворянской семьи Муравьевых записаны в книге поступлений 1949 года под N 18: "От Муравьева в августе 1941 г. на хранение. Владельцы не явились до сих пор" (P. I. Оп. 17. N 414 - 458).

Комплектование Рукописного отдела продолжалось и в самые тяжелые блокадные дни. По воспоминаниям Евгении Ивановны Кийко, бывшей сотрудницы Пушкинского Дома, после первой блокадной зимы в Пушкинский Дом попала остававшаяся в частном владении часть архива Ф. Сологуба, хранившаяся у О. Н. Черносвитовой, которая скончалась в феврале 1942 года. Е. И. Кийко, перед войной учившаяся в Ленинградском университете, зиму 1941/42 года, через посредство В. А. Мануйлова, прожила на квартире у О. Н. Черносвитовой. Она же вместе с В. А. Мануйловым на саночках и привезла остатки архива Ф. Сологуба (Ф. 289), основная часть которого была получена Пушкинским Домом в 1928 году.24

Делопроизводственная папка "Акты на приобретение архивных материалов Архивом ИРЛИ. 1940 - 1946" дает нам следующие сведения. 18 октября 1942 года в РО ИРЛИ составляется опись материалов из квартиры покойной В. Д. Комаровой. Материалы впоследствии были присоединены к архиву Стасовых. 3 января 1944 года сотрудник Рукописного отдела Г. Ф. Граменицкая фиксирует поступление материалов скончавшегося писателя и критика Владимира Васильевича Гиппиуса (псевд. Вл. Бестужев) (1876 - 1941), брата Вас. В. Гиппиуса (Ф. 77). 8 февраля ею же составляется список поступивших материалов писателя Василия Петровича Авенариуса (1839 - 1923) (ныне вместе с поступлениями 1919 года составляет Ф. 1 - не разобран).

Освобождение в начале 1944 года Царского Села вписало еще одну страницу в историю комплектования Рукописного отдела. Названная выше папка содержит в себе следующую краткую запись: "Архив Р. В. Иванова-Разумника, поступил из его бывшей квартиры в г. Пушкине как бесхозное имущество без документов". Разумник Васильевич Иванов-Разумник (1878 - 1946), видный деятель литературного движения начала XX века и 1920-х годов, в начале Великой Отечественной войны оказался в зоне фашистской оккупации и весной 1942 года вместе с женой был отправлен в один из лагерей под Данцигом, затем был выпущен из лагеря (его жена имела немецкие корни), по окончании войны остался на Западе. Архив Р. В. Иванова-Разумника находился без присмотра в царскосельском доме, в котором он проживал. "В августе 1944 г., - пишет А. В. Лавров, ссылаясь на рукопись воспоминаний Д. Е. Максимова, - после освобождения Пушкина, архив был обнаружен Д. Е. Максимовым в самом плачевном состоянии: дом был разрушен, доски пола содраны и вместе с мебелью и материалами архива использовались для


--------------------------------------------------------------------------------

24 Кийко Е. Воспоминания о Викторе Андрониковиче Мануйлове // Мануйлов В. А. Указ. соч. С. 432 - 433.

стр. 103


--------------------------------------------------------------------------------

отопления, рукописи в поврежденном виде валялись на земле, в грязи. Сохранившиеся материалы архива были доставлены в Пушкинский Дом, многие из них были подвергнуты затем дезинфекции и реставрации. Значительная часть рукописей погибла безвозвратно..."25 В настоящее время материалы Р. В. Иванова-Разумника, в составе которых находится и большой комплекс документов Андрея Белого, составляют фонд 79.

Такова "ленинградская" страница в истории Рукописного отдела Пушкинского Дома периода Великой Отечественной войны. Менее драматично, но столь же напряженно протекала жизнь и в Новосибирске. Л. М. Добровольский, на попечение которого были отданы самые ценные рукописи Пушкинского Дома, оказавшись оторванным от коллектива РО ИРЛИ, сумел достойно выполнить свой хранительский долг.

Лев Михайлович Добровольский (1900 - 1963) свою научную деятельность начал в Институте книговедения (Научно-исследовательский институт книговедения при Публичной библиотеке) в 1924 году. Здесь он проработал вплоть до ликвидации этого учреждения. В Рукописный отдел Пушкинского Дома Л. М. Добровольский был зачислен научным сотрудником с 1 мая 1933 года. Чуть позже, в 1934 году, он стал ученым хранителем и проработал здесь до своей смерти. Библиограф, специалист по истории цензуры в России, истории общественного и революционного движения, Л. М. Добровольский очень быстро стал одним из самых видных сотрудников Рукописного отдела. В мае 1956 года он был назначен заведующим вновь созданного Сектора библиографии и источниковедения, но уже 14 марта следующего года по собственному желанию оставил этот пост и опять вернулся в Рукописный отдел.26

Как было сказано выше, 6 июля 1941 года он и М. З. Закгейм вместе с самыми ценными рукописями и музейными экспонатами выехали в Новосибирск. 20 июля железнодорожный эшелон, в котором находились автографы Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова и других классиков русской литературы, прибыл в расположение военного склада N 727, находившегося в 25 километрах от Новосибирска. Ящики с материалами, принадлежавшими Пушкинскому Дому и Артиллерийскому музею, были разгружены 21 июля силами военных и перенесены в деревянные бараки военного склада, куда, по словам Л. М. Добровольского, "сотрудники, сопровождавшие фонды Института литературы, допущены не были". К складам, принадлежавшим военным, посторонние, естественно, не допускались. Только 14 августа хранителю Пушкинского Дома удалось у военных добиться разрешения на осмотр складов. Осмотр убедил его, что помещения не соответствуют даже минимальным требованиям хранения рукописей и музейных экспонатов - это были сырые, неотапливаемые склады-бараки с плохой вентиляцией. Все это заставило пушкинодомцев добиваться у новосибирских властей другого помещения для хранения вывезенных архивных и музейных материалов.

5 сентября пушкинодомские ящики были размещены в здании Новосибирского Дома науки и культуры (здание Театра оперы и балета). Во время войны это здание было отдано под хранилище эвакуированных ценностей из разных городов страны: из Москвы (Третьяковская галерея, Музей изящных искусств им. А. С. Пушкина, Музей нового западного искусства, Музей восточной культуры, Музей Московской консерватории), Ленинграда (Артиллерийский исторический музей Красной Армии, пригородные дворцы-музеи, Этнографический музей), Харькова (кар-


--------------------------------------------------------------------------------

25 Лавров А. В. Рукописный архив Андрея Белого в Пушкинском Доме // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1978 год. Л., 1980. С. 29.

26 См.: Лев Михайлович Добровольский // Русская литература. 1963. N 3. С. 236 - 237; Патрушева Н. Г. Добровольский Лев Михайлович // Сотрудники Российской национальной библиотеки - деятели науки и культуры: Биогр. словарь. СПб., 1999. Т. 2: Российская Публичная библиотека - Государственная Публичная библиотека в Ленинграде 1918 - 1930. С. 263 - 265 и др.

стр. 104


--------------------------------------------------------------------------------

тинная галерея), Горького (Нижнего Новгорода) (краеведческий музей), Смоленска (исторический музей) и города Сумы (краеведческий музей). 14 октября Л. М. Добровольский был назначен уполномоченным по управлению и хранению архивных и музейных фондов Института литературы АН СССР в городе Новосибирске. При этом до февраля 1942 года он и М. З. Закгейм регулярно получали по переводу из блокадного Ленинграда зарплату, но затем переводы прекратились. Отчаянные телеграммы в Ленинград и Казань, куда летом 1942 года был эвакуирован Пушкинский Дом, возымели действие только в августе.

В начале ноября 1942 года ящики с пушкинодомскими материалами были вновь перемещены, но на этот раз только внутри здания Дома науки и культуры. Под хранилище пушкинодомских и московских музейных материалов был предоставлен большой зал с центральным отоплением, вентиляцией и установкой для регулирования влажности. За состоянием температурного и влажностного режима наблюдал реставратор Третьяковской галереи. Круглосуточное дежурство в помещении хранилища Л. М. Добровольский и М. З. Закгейм осуществляли совместно с эвакуированными музейщиками Москвы. Кроме этого, специальные посты милиции и военизированная пожарная охрана НКВД обеспечивали безопасность здания Дома науки и культуры.

7 и 17 июня 1943 года Л. М. Добровольский произвел контрольные вскрытия двух ящиков: одного архивного и одного музейного. Состояние рукописных материалов оказалось вполне удовлетворительным. Музейные же вещи несколько пострадали. В отчете о работе на 1 июля 1943 года Л. М. Добровольский писал: "Осмотр показал хорошую упаковку и сохранность ящика N 10 с архивными материалами (фонды М. Ю. Лермонтова и К. Ф. Рылеева) и недостаточную продуманную (так! - Т. И. ) упаковку ящика N 22 с музейными экспонатами (картины и вещевой материал): ящик N 22 был очень перегружен экспонатами, причем вещевой материал давил на полотна картин. В некоторых случаях были провисание холста картин и другое (...) Мною были приняты мероприятия: вещевой материал (предметы одежды и обуви Л. Н. Толстого, палки, сабля) был отделен от картин. Предметы одежды Л. Н. Толстого были пересыпаны нафталином (чего не было сделано при упаковке) и положены в специально сделанную для этого картонную коробку. Картины после некоторой их обработки консервационно-реставрационного характера будут переупакованы согласно правилам хранения, принятым в Государственной Третьяковской галерее" (РО ИРЛИ. Ф. 150. Отчет Л. М. Добровольского от 28 июня 1943 года). Музейные материалы из вскрытого ящика в конечном счете были переупакованы в два ящика и на попечении Л. М. Добровольского оказалось теперь 28 ящиков. Таким образом, в тяжелейших условиях войны Л. М. Добровольский смог обеспечить надлежащую сохранность пушкинодомских ценностей.

Отдельного разговора заслуживает жизнь Рукописного отдела в Казани, куда пушкинодомцы приехали в июле 1942 года. Большинство сотрудников Пушкинского Дома, по воспоминаниям Д. С. Лихачева, жило в канцелярских помещениях Дворца профсоюзов на улице Комлева. Для ведения заседаний и хранения делопроизводственных документов была предоставлена единственная служебная комната в одном из флигелей Казанского университета.27

Из Ленинграда в эвакуацию отправилось 107 ящиков с рукописями, но до Казани доехало только 105: два ящика по ошибке попали в Москву. В Казани материалы первоначально расположились на складе техснаба Академии наук СССР, а затем в здании Центрального музея краеведения Татарской АССР (ул. Чернышевского, д. 2), директором которого в то время был В. М. Дьяконов. Он, судя по документам, внимательно отнесся к нуждам пушкинодомцев.


--------------------------------------------------------------------------------

27 Лихачев Д. С. Указ. соч. С. 559.

стр. 105


--------------------------------------------------------------------------------

Обеспечение сохранности вывезенных в Казань рукописей выпало на долю Л. Б. Модзалевского. Лев Борисович Модзалевский (1902 - 1948), сын основателя Пушкинского Дома, сотрудником РО ИРЛИ являлся с 1933 года. Одновременно он работал в Архиве Академии наук. В Пушкинском Доме Л. Б. Модзалевский стал хранителем Пушкинского фонда. Именно им разрозненные рукописи А. С. Пушкина, поступившие в составе разных архивов, были воссоединены в единый личный фонд поэта. Л. Б. Модзалевскому принадлежит и научное описание рукописей А. С. Пушкина (см.: Рукописи Пушкина, хранящиеся в Пушкинском Доме: Научное описание. М.; Л., 1937; в соавторстве с Б. В. Томашевским).28

Накануне Великой Отечественной войны ученый служил в Пушкинском Доме по совместительству. Летом 1941 года ему пришлось участвовать в рытье окопов, организации тушения зажигательных снарядов. Тогда же Л. Б. Модзалевский руководил вывозом из Пулкова, вскоре занятого фашистами, ценнейшего архива Обсерватории. 12 сентября 1941 года в связи с сокращением штатов он был уволен из РО ИРЛИ. Ученому довелось пережить первую блокадную зиму. 12 июля 1942 года он вместе с семьей выехал в г. Елабуга, где в течение года заведовал кафедрой русской литературы эвакуированного сюда Воронежского государственного университета.

В июле 1943 года казанская дирекция Пушкинского Дома разыскала Л. Б. Модзалевского и пригласила его для руководства Рукописным отделом. В личном деле ученого сохранилось его заявление, обращенное в дирекцию ИРЛИ:

Согласно Вашему вызову я прибыл 14 июля с(его) г(ода) из г. Елабуга на постоянную работу в Институт литературы.

Прошу Ваших распоряжений о моем устройстве в г. Казани (жилплощадь, питание и проч.).

Совместно со мною будет проживать мой сын Борис, 17 лет.

В дальнейшем я предполагаю вывезти к себе и остальных членов моей семьи.

Л. Модзалевский.

14.VII.194329

Личный состав всего Рукописного отдела в Казани на 1943 год, согласно отчету Л. Б. Модзалевского, был таков: заместитель заведующего старший научный сотрудник Н. И. Мордовченко, младший научный сотрудник С. И. Рагозина и технический сотрудник О. М. Уманская (с 21 декабря 1943 года - сменившая ее В. А. Козочкина). Николай Иванович Мордовченко (1904 - 1951), специалист по русской литературе первой половины XIX века, пришел в Пушкинский Дом в 1934 году. Вплоть до 1940 года его имя постоянно встречается в документах делопроизводства Рукописного отдела; после войны он работал в исследовательском отделе. Трое из названных лиц (С. И. Рагозина, О. М. Уманская, В. А. Козочкина), надо полагать, - представители казанской интеллигенции.

С июля 1943 года под руководством Л. Б. Модзалевского силами сотрудников Рукописного отдела и аспирантов Института русской литературы началась деконсервация всех вывезенных в Казань ящиков. В результате этой работы были выявлены, что вполне ожидаемо, некоторые расхождения между описями, приложенными к ящикам, и реальным наличием единиц хранения: трудно (и несправедливо) ожидать от истощенных людей, готовивших рукописи к эвакуации в блокадном Ленинграде летом 1942 года, абсолютной архивной точности. Была обнаружена, что тоже абсолютно предсказуемо, и плесень в отдельных ящиках. Осо-


--------------------------------------------------------------------------------

28 Памяти Л. Б. Модзалевского // Бюллетени Рукописного отдела. М.; Л., 1950. Вып. 2. С. 81 - 82.

29 ПФАРАН. Ф. 150. Оп. 2. N 724. Л. 1.

стр. 106


--------------------------------------------------------------------------------

бенно пострадали материалы из ящиков N 49 и 53 - из архива Аксаковых и Д. П. Ознобишина. Были составлены соответствующие акты, внесены уточнения в описи, организована просушка рукописей. По подсчетам Л. Б. Модзалевского, было подвергнуто проверке, просмотру и просушке свыше 55 000 единиц хранения ("если считать в среднем по 500 единиц хранения в каждом из 105 вскрытых ящиков"). Все это происходило в неприспособленных помещениях - с протечками на потолке, без специальной вентиляции, в отсутствии элементарных стеллажей и достаточного количества столов, обложек, папок и т. д.

Необходимо остановиться на еще одной стороне деятельности Л. Б. Модзалевского. С 28 ноября по 25 декабря 1943 года Л. Б. Модзалевский совершил поездку в Новосибирск с целью ознакомления с состоянием вывезенных туда архивных, музейных и библиотечных ценностей. Условия хранения его удовлетворили. Совместно с Л. М. Добровольским им было произведено контрольное вскрытие двух ящиков. Рукописи были найдены в хорошем состоянии. Во время этой поездки решался также вопрос о возможности перевозки материалов из Новосибирска в Казань. В результате консультаций с Л. М. Добровольским, М. З. Закгеймом и уполномоченным от Третьяковской галереи А. И. Замошкиным Л. Б. Модзалевский пришел к мнению о нежелательности перевозки материалов в зимнее время.

На обратном пути из Новосибирска Л. Б. Модзалевский на два дня остановился в Свердловске и ознакомился с условиями хранения той части пушкинодомских коллекций, которые были вывезены вместе с материалами Эрмитажа. Внешний осмотр пушкинодомских ящиков и информация профессора В. Ф. Левинсона-Лессинга, эрмитажного уполномоченного, о мерах по обеспечению сохранности материалов полностью его удовлетворили.

Побывал Л. Б. Модзалевский и в Москве, где в помещении Московского отделения Архива Академии наук (Б. Калужская ул., д. 14) находились два ящика с архивными материалами Пушкинского Дома (материалы братьев Тургеневых и Н. Н. Страхова). Эти два ящика, под N 6 и 61, случайно потерялись летом 1942 года во время переезда из блокадного Ленинграда в Казань и были доставлены в Москву. Л. Б. Модзалевский во время своего кратковременного пребывания в Москве убедился в сохранности данных ящиков.

По возвращении в Казань Л. Б. Модзалевский 12 января 1944 года поставил перед дирекцией вопрос о необходимости командировки в Ленинград. "Эта поездка естественно завершила бы обследование архивных фондов Института, разбросанных по разным географическим точкам Союза", - писал он в своей докладной записке (РО ИРЛИ. Ф 150). Командировка, однако, не состоялась.

Помимо сохранения уже собранного пушкинодомцы в эвакуации занимались и комплектованием Рукописного отдела, причем если в блокадном Ленинграде спасались рукописи, оставшиеся бесхозными после смерти их владельцев, то в Казани материалы покупались. Как это ни странно, но в стране, напрягавшей все силы для противостояния врагу, находились деньги для обеспечения покупок рукописных материалов. Согласно отчетам Л. Б. Модзалевского, на которые мы уже неоднократно ссылались, в Казани дирекцией Института 6 ноября 1943 года была создана специальная экспертно-оценочная комиссия в составе Л. Б. Модзалевского (председатель), члена-корреспондента Академии наук В. П. Адриановой-Перетц, помощника директора Т. И. Шаргородского, ученого секретаря Института М. О. Скрипиля и старшего научного сотрудника Д. С. Лихачева.

На протяжении конца 1943 - 1944 годов делаются несколько ценных приобретений у казанского профессора Михаила Андреевича Васильева (1878 - 1944), в коллекции которого находились материалы писателя, волжского краеведа, редактора-издателя "Камско-Волжской газеты" Николая Яковлевича Агафонова (1842 - 1908). Впоследствии они составили фонд 13. Остальные материалы, приобретенные у М. А. Васильева, в том числе и документы Общества любителей русской словесности

стр. 107


--------------------------------------------------------------------------------

в память А. С. Пушкина при Казанском университете, включены в его личный фонд 141.

8 марта 1944 года у Николая Мефодьевича Коровина покупаются письма К. Д. Кавелина, А. И. Герцена, письма разных лиц к известному историку Д. А. Корсакову и пр. 3 мая 1944 года Ольга Сергеевна Хованская после кончины своего мужа С. А. Хованского передала в Пушкинский Дом его работы по генеалогии - по дворянским родам Самарской, Симбирской, Казанской и других поволжских губерний.

Делопроизводственные документы сохранили нам сведения отнюдь не о всех поступлениях этого времени. Более подробную картину рисует опубликованный М. И. Маловой в 1950 году обзор новых поступлений.30

В январе 1944 года была снята блокада Ленинграда, и уже в марте в Казани пушкинодомцы начали готовиться к реэвакуации. На заседании дирекции Института решались вопросы об упаковочном материале. В конце ноября 1944 года архивные и музейные фонды Института русской литературы были вывезены из Казани в Ленинград, куда они благополучно прибыли 19 декабря 1944 года. Параллельно в Новосибирске Л. М. Добровольский готовил к реэвакуации свою часть материалов. Как он пишет в своем отчете, на который мы уже ссылались, 23 ноября пушкинодомские ящики были погружены в железнодорожные вагоны, но только 27 ноября в 10 часов по московскому времени (или в 14 часов по времени Новосибирска) поезд отправился на запад, в Ленинград.

Реэвакуация рукописей в Ленинград и дальнейшая их деконсервация потребовали огромного напряжения сил небольшого личного состава Рукописного отдела. Судя по отчету Л. Б. Модзалевского за 1945 год, штат РО ИРЛИ в этом году постепенно рос от 4 до 7 человек: "В январе-июле работало 4 чел(овека) - 2 старших и 2 младших научных сотрудника (в том числе зав. архивом и ученый хранитель), в августе-сентябре - 5 чел(овек), в октябре-ноябре - 7 чел(овек)" (РО ИРЛИ. Ф. 150). В Отделе в это время работали Л. Б. Модзалевский, Л. М. Добровольский, Т. В. Гармашева, Г. Ф. Граменицкая, Е. Д. Мордовченко, Е. М. Хмелевская.

Весной 1945 года была проведена после четырехлетнего военного периода капитальная чистка помещений Архива: вынос песка, который был занесен в хранилища в начале войны на случай тушения пожара; остекление разбитых окон; мытье полов; расстановка мебели и т. д. Было обеспылено почти 2000 коробок, в которых находилось около 500 000 единиц хранения. В июне-августе провели деконсервацию ящиков, привезенных из Казани. Кроме этого были приведены в порядок справочный аппарат Отдела, книги поступлений, делопроизводство и т. д.

29 августа 1945 года на правительственном уровне было принято решение о реэвакуации сокровищ Эрмитажа из Свердловска. 10 октября два эшелона с эрмитажными ценностями прибыли в Ленинград. Вместе с ними вернулась в город и Пушкинская библиотека.31

Но еще раньше, 1 октября, Рукописный отдел Пушкинского Дома открыл свой читальный зал. За октябрь-ноябрь 1945 год было зарегистрировано 183 посещения, читателям было выдано более 1000 историко-культурных документов. Жизнь Рукописного отдела входила в нормальное русло.


--------------------------------------------------------------------------------

30 Малова М. И. Обзор историко-литературных материалов, поступивших в Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинского Дома) Академии наук СССР за 1940- 1945 гг. // Бюллетени Рукописного отдела / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом). М.; Л., 1950. Вып. 2. С. 73 - 81.

31 Эрмитаж в годы войны. Хроника. 1941 - 1945.

стр. 108

Опубликовано 19 февраля 2008 года





Полная версия публикации №1203427624

© Literary.RU

Главная ИЗ ИСТОРИИ ПУШКИНСКОГО ДОМА. (РУКОПИСНЫЙ ОТДЕЛ В ГОДЫ ВОЙНЫ)

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на сайте библиотеки