Полная версия публикации №1195909946

LITERARY.RU ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК ПАВЛА ЛУКНИЦКОГО: СМЕРТЬ И ПОХОРОНЫ АННЫ АХМАТОВОЙ → Версия для печати

Готовая ссылка для списка литературы

ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК ПАВЛА ЛУКНИЦКОГО: СМЕРТЬ И ПОХОРОНЫ АННЫ АХМАТОВОЙ // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 24 ноября 2007. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1195909946&archive=1195938592 (дата обращения: 28.03.2024).

По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):

публикация №1195909946, версия для печати

ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК ПАВЛА ЛУКНИЦКОГО: СМЕРТЬ И ПОХОРОНЫ АННЫ АХМАТОВОЙ


Дата публикации: 24 ноября 2007
Публикатор: maxim
Номер публикации: №1195909946 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


2 марта 12.30 дня. Телефонный звонок.

- Можно попросить к телефону Павла Николаевича? (женский голос).

- Я у телефона...

- Сейчас с Вами будет говорить Анна Андреевна Ахматова...

- Здравствуйте!..

- Здравствуйте, Анна Андреевна... Как я рад! Только позавчера я узнал от Степанова, что Вы здесь, в Боткинской больнице...

- Да... Сто дней была...

- Я не знал о том, что Вы больны, и что Вы здесь. Позвонил Степанов, сказал мне это...

- Да... Семьдесят пять человек меня навестило... Я думала. Вы знаете обо мне... Четвертый инфаркт!.. А мне очень хотелось Вас повидать... Но теперь... я уезжаю в Детодедово, или что-то такое в этом роде...

- Может быть, сегодня вечером?

- Не получится. Завтра я уезжаю в 12 дня, а сегодня у меня будет столько людей, что и поговорить не удалось бы... Теперь, после моего возвращения... Я вернусь в Москву 26 марта... Я Вам позвоню... По этому же телефону позвонить Вам?

- По этому. Я всегда на даче, но на всякий случай и этот, городской... Я действительно ничего не знал об АА... Не раз о ней думал... Вот как - изолированно от мира живу!..

5 марта 1966 13.30 - Дача. Яркий солнечный день. Минуту назад - телефонный звонок. Перцов:

- Павел Николаевич, я Вам должен сообщить печальную весть...

- Что такое?

Анна Андреевна умерла...

...Душа моя упала, и замерла... Я только что - час назад отправил Верочке письмо в Карловы Вары, в нем писал, что АА уехала в санаторий и обещала позвонить 26 марта, когда вернется в Москву...

Почему, почему два дня назад, разговаривая с АА по телефону, когда она мне позвонила, и записывая этот разговор, я подумал: "Не в последний ли раз я слышу ее голос?.."

Перцов стал расспрашивать меня ее биографию, возраст... Я не мог слушать...

Каким звучным, бодрым был ее голос!..

42 года! 8 декабря 1924 года я познакомился с АА.

Сколько воспоминаний, сколько связано в моей жизни с нею!..

стр. 198


--------------------------------------------------------------------------------

17.02. Электричка. Еду в Москву.

Работать, конечно, не мог. Маялся... собрал портфель, поеду в Ленинград на похороны. Душа велит!

А пока - в СП, узнаю о завтрашнем дне, потом - на квартиру, - ждать звонка из Карловых Вар, тревожащего меня, - как там Верочка.

Я еще не осознал всего, связанного со смертью АА, - для моего сознания, для моих воспоминаний, для архива по Н. Г., для моего архива АА, просто для памяти о человеке, столь близком долгие годы мне, касавшемся моей жизни, моего сознания. Умер последний поэт из крупнейших русских поэтов XX века - А. Блок, Н. Гумилев, В. Маяковский, В. Хлебников, Б. Пастернак и - вот, последний, за которым вровень нет никого - Анна Андреевна Ахматова - с трагичной и величественной, удивительной судьбой!

С 1908 по 1966 год - 58 лет она покоряла людей строками своих стихов, - благородная и бескорыстная, гордая и простая, наследница традиций Пушкина и Блока, которых любила и понимала, как никто другой...

О ней будут много писать, о ней будет много книг - исследований, воспоминаний.

А для меня - она живая, - женщина, которую я любил в ее молодости, которую уважал, ценил в ее старости, несмотря на все ее странности и слабости - причуды великой и благородной души. И знаю: она ценила, уважала, всегда помнила меня, думала обо мне, даже больше, чем мог я догадываться... Я не был для нее "прохожим" человеком! Мы знали и понимали один другого и в словах - весьма скупых порой, и в молчании - весьма красноречивом и многозначащем.

Все вот так...

Встретил - группа - Нилин, Алексеев, военные. С ними разговаривал в ЦДЛ о том, что умерла Ахматова. Впервые от меня узнавшие эту весть, они относились к ней с полнейшим равнодушием, безразличием. Встретил Ильина - секретаря московского отделения СП.

- Вы, конечно, знаете, что умерла сегодня Ахматова?

- Говорят! - торопливо бросил он, и, не дав мне договорить, отошел.

Попался Г. Марков, спешивший на юбилей 60-летия А. Барто, в большой зал. Я, здороваясь: "Вы не знаете, будет завтра гражданская панихида?.."

- Не знаю... Я спешу с праздничного собрания, не интересовался. Этим вопросом занимаются другие...

...Думы о ней будут со мной надолго...

Это для меня, конечно, личное горе. Но это и горе для всей русской поэзии, утрата огромная, незаменимая. Это понимают люди поэтической культуры моего поколения - это понимает Арсений Тарковский и его Таня (говорил с нею в ЦДЛ, а с Арсением оттуда - по телефону), но этого решительно не понимают наши писательские руководители и сами писатели "нынешней формации" - скажу, мягко так.

Большинство в СП не знает к вечеру о ее смерти!

Писатели узнавали о смерти АА из сообщений зарубежных радиостанций - Би-би-си и "Голос Америки".

Советские радиостанции ничего не сообщали 5 марта.

Заграничные в этот и следующие дни передавали отрывки из "Реквиема", стихи, биографические сведения...

Впечатление такое, что в Москве хотят как можно скорее и скрытнее избавиться от тела Ахматовой, так, чтобы отправить ее в Ленинград - подальше от литературной молодежи, от интеллигенции, которая может оказать ей почести...

Так, без панихиды, без оповещения...

А сколько будет виться вокруг памяти о ней, ее наследия, лезть в те выдуманные - post factum - добрые отношения, даже дружбу как в действительности никогда ни в какой степени не было, будут прикладываться к ее имени, биографии, творчеству...

стр. 199


--------------------------------------------------------------------------------

Так, увы, бывает всегда - это удел великих людей. Не услышу я больше ее голос, не увижу ее глаз!

...Но вот... Мир, огромный, вращающийся, вновь кажет мне все свои печали и беды.

Ночь на 6/III...

Я в бессоннице, в звучании стихов, в размышлениях о том, что похоронить, как Пушкина, хотят ее, - втихую... Вспоминаются разные стихи разных поэтов... И стихи АА - прежде всего.

6 марта

Звоню секретарше Воронкова.

Сообщает, что умерла сегодня (а не вчера, как мне сказал Перцов), что она в морге, потом отправят ее в Ленинград.

Умерла в Домодедове. Больше ничего не знает.

С утра - звонил Ардову. Звонил Западовым.

Они - в Малеевке. Звонил в Литфонд, Ратницкому (руководитель "похоронного" отдела Союза писателей СССР. - В. Л. ), мне сказали, что он с родственниками Ахматовой уехал к Воронкову, и я помчался, взяв такси, в Союз писателей.

Здесь в фойе, одиноко, сидела у окна Ани с мужем, высматривая в окно, когда подъедет А. Сурков (звонила ему, обещал "через час" - а она в лицо не знает его).

Ани увидев меня, обрадованно поспешила ко мне. Сел с нею... Ждал, узнал все, подробно известное ей. АА стало плохо в 10.30, умерла в 11 часов утра, 5/III, в санатории.

Ани рассказала, что была все время с АА, и АА чувствовала себя очень плохо и после больницы - в частности. В Домодедово АА поехала с женой Ардова, Ниной Антоновой, поместились в одной комнате. АА, была очень довольна, и в хорошем настроении.

5/III часов в 11 утра (кажется, в столовой) почувствовала себя плохо. Врачи доставили ее в ее комнату, принимали все меры, но через полчаса АА скончалась. Ардова этого не видела, так как была из комнаты уведена, - она сама чувствовала себя плохо.

Врачи очень старались, делали все втайне от лечащихся в санатории.

Тело АА было доставлено в Москву в морг. Уложат в цинковый гроб с маленьким окошечком. Так будет до Ленинграда. В Ленинград повезут (автобусом или самолетом) 9 марта.

Пришел (Сурков? - В. Л .).

Сначала: никакой гражданской панихиды не будет. Под настоянием Ани (Сурков? Воронков? - В. Л .) разрешил: 15 минут прощания в морге, в 10.30 утра 9 марта.

Сурков обещал, что примерно через неделю будет устроен большой и торжественный вечер памяти. Ани приедет второй раз в Москву.

9/III в 10.30 утра в СП будет автобус для тех, кто соберется к 10 утра.

После того гроб отправят в Ленинград. В Ленинграде, вечером 9/III будет церковная панихида, а утром 10/III - гражданская панихида в Союзе писателей и похороны.

Ани рассказала, что АА много говорила обо мне, что хотела повидать меня... Ее тетрадь "1001 ночь", давно законченная, находится в городской квартире, в Ленинграде, следующая тетрадь, такая же - "Лермонтов" - была у нее с собой. Где она? Очевидно, у Ардовой? Ани будет хранить пока все у себя. Претендует на хранение Лева Гумилев (он, конечно, первый по праву), но с ним еще Ани не говорила.

стр. 200


--------------------------------------------------------------------------------

Сюда он не приедет, - занят в Ленинграде организацией похорон. АА недавно получила из США первый том, вышедший там, - из двухтомника ее произведений. Вступительная статья с ошибками, но вообще - приличная. АА говорила с Ани и о моем архиве, который в свое время я дал АА и который она кому-то отдала на хранение, не вернувшийся пока архив по Н. Гумилеву. Ани в курсе дела.

В Москву приехали Н. Браун и М. Комиссарова. Кто составляет делегацию - не знаем.

Многие в Москве - большинство - узнают о смерти АА только из газет сегодня. Один писатель сказал мне, что узнал, слушая "Голос Америки" вчера вечером.

Верочка, ночью, в разговоре со мной из Карловых Вар, сказала, что все зарубежные радиостанции и Прага сообщали о смерти АА вчера вечером.

В наших газетах - сегодня.

В "Известиях" - краткое сообщение от имени СП СССР, СП РСФСР и Ленинградского отделения СП; в "Правде" несколько строк информации ТАСС.

Обе сообщают без указания месяца и времени и каких-либо ориентации.

В Союзе писателей и в ЦДЛ - никаких объявлений.

В "Вечерней Москве" - от 6/III никаких упоминаний.

...Между прочим: сегодня Москва и вся страна празднуют Международный женский день.

...Между прочим также: Анна Ахматова - была женщиной!

9/III В "Известиях" - статья А. Твардовского об АА.

Сегодня еду в Ленинград - хоронить АА. Билет заказан на вечерний поезд.

7.58 утра. Электричка в Москву. Еду в морг больницы Склифосовского, где будет "прощание с Ахматовой".

9.15 пришел - с Грохольской ул. и 1-го Грохольского переулка.

Там уже человек 20 собрались.

Рыжий, дешевый гроб выносят, ставят. Ратницкий щупает его. Думаем сначала: чей-то, потом ясно - АА. Думаем - она в нем, потом оказывается - пустой, но принесенный для нее...

Переходим во вторую комнату морга. Помещение - два трехстворчатых окна, рыжая темная краска голых стен, на потолке люстра в 5 лампочек. Две деревянные подставки. Ратницкий выдвигает их на середину. Я - подталкиваю. Гроб унесли наверх.

Ратницкий приносит венки. Их три, с белыми лентами от СП СССР, от СП РСФСР и "Московские писатели".

Набираются друзья, знакомые АА, - немного и посторонние, проведавшие о том, где и как будет.

...Вносят гроб, - две санитарки в белых фартуках и рабочие, - сначала головой несут вперед, разговаривают, АА накрыта белой простыней, лицо и руки открыты, лицо обрамлено черной кружевной шалью. Из-под шали - седые волосы, пучок их с правой стороны лба лежит легкой взбитой прядкой. Абсолютно живое лицо, даже кажется розовым - ни бледности, ни вообще примет смерти нет. Более, чем в жизни, плотно сжаты губы... Спокойное и умиротворенное лицо, строгое, тихое, волевое.

10/III 8.15 утра приехал в Ленинград "Красной стрелой" вместе с Брауном и М. Комиссаровой.

11 утра. Я - Николай Браун, Маруся Комиссарова, Коля (сын) на такси в Никольский собор через Тучков мост.

стр. 201


--------------------------------------------------------------------------------

Перед собором, у главного въезда (северного?) - мотоцикл ГАИ, автомашина ГАИ, фургон. По проходу к собору - милиционеры, - их немного (потом стало много).

Отпевание назначено было на 12. Всю церковную службу организовал Лева Гумилев, с теми, кто ему помогал.

Приехали в 11 с половиной, - в соборе уже полно, идет служба, вход с южной стороны. Перед входом еще не густая, но толпа, группками. Группа: Гранин, С. Орлов, С. Шестинский и кто-то четвертый кажется, Макагоненко. Дудина - секретаря СП - нет.

Дудин был в Комарове, когда 9/III привезли гроб (в Ленинград. - В. Л .). Ему звонили из СП, чтоб он приехал встретить, организовать.

Дудин ответил:

- Чего я поеду? Она сама приедет ко мне!

Так сказать, в порядке остроумия, "хохмы"!

Это мне рассказал Браун.

На снежном валу - фотографы - любители и профессионалы; ТАСС; готовится кинохроника снимать похороны по заказу Италии и Запада, для фильма, который будут делать. Только поэтому и тассовцы. Но некоторые фотографы пришли снять для себя, "для будущего".

В глубь собора не пробиться, левыми приделами я протолкался к гробу, со стороны алтаря, вопреки протестам какого-то распорядителя. Н. Браун в собор сначала не пошел, но позже вошел тоже.

Гроб. Свечи. Отпевание еще не началось, идет служба общая, много посторонних - молящихся. У гроба - Ани. Ирину (Пунину. - В. Л .) не вижу. Л. Гумилев, Тарковский, Н. Мандельштам, вдова Стенича и другие. Со всех сторон надавливают так, что мужчины, пытающиеся держаться цепью, упираясь, сдерживают напор, народу все прибавляется.

Те цветы, что накануне были перед запаиванием гроба, все - до единого вынуты из него друзьями и летели вместе с гробом в самолете из Москвы. Венки, три московских и еще несколько. Был - мне сказали позже - хороший венок от Дм. Шостаковича. Так тесно, что разглядеть не мог. Гроб - открыт, сплошь цветы, руки закрыты, открыто только лицо.

Лицо - совсем уже не то, какое было накануне, в Москве. Лицо АА было ее живым лицом, ничуть не изменившимся, даже не побледневшем, естественного цвета. Только сомкнула рот и глаза, будто дремала чуть-чуть, правая сторона губ была более сжата, легкая кривизна их правой половины была почти незаметна, но так, что... будто чуть презрительная улыбка.

Нет, для меня это уже не была она... а накануне я не мог прочесть в ее лице выражения смерти, и, когда на лбу ее появилась испарина, мне почудилось на мгновенье: "живая"... казалось: она может еще разомкнуть губы, начать читать стихи - ..."И всюду клевета сопутствовала мне"...

Так представилось мне тогда в морге на миг, все только на миг.

В Никольском соборе было совсем другое лицо - лицо покойницы: обострились черты - подбородок и нос, суше, худее стало, это было мертвое лицо, уже не выражавшее ее мысли, ее живого спокойствия. И однако - это было все же ее лицо, но суровее, строже, сказал бы - подобное изображению на иконе...

Долго вглядываюсь в изменившиеся черты. Смотрят и другие. Священник зажигает и раздает свечи; прячу свою на память. Отпевает. Давно не слушал церковной службы.

То и дело голоса: "Сделайте шаг назад... Сделайте, друзья, два шага назад..." Но сделать эти шаги невозможно, сзади и особенно справа напирают, стремясь к гробу, массивы людей, желающих увидеть АА.

стр. 202


--------------------------------------------------------------------------------

Стоять сдавленным невозможно. Л. Н. Гумилев - которого я не узнаю, поворачивается лицом к толпе (он - против меня по другую сторону гроба), усиленно уговаривает подать назад.

Слезы на глазах Тарковского. Скорбь - искренняя, откровенная на многих лицах. Горят тонкие свечечки в светильниках, кадилом дымит священник, тускловато светят люстры храма, молчит, дышит огромная сдавленная толпа, со всех сторон. Думаю, что в соборе не меньше тысячи человек ( очень много молодежи) - столько, сколько вмещает этот большой собор.

Меня постепенно оттесняют от гроба, лица АА больше не вижу, и тогда выбираюсь из собора, к выходу: там - в приделах - можно двигаться. Обхожу собор. Вижу многих ленинградцев - группа Бейлин... Варшавский, Пяст [?] и другие, знакомые и давно забытые мною лица женщин.

Кинохроника протискивается к гробу, зажигается яркий свет, идет тихая борьба за проход к гробу, киношники пытаются начать съемку, Лева Гумилев рассердившись, отталкивая их, не позволяет им снимать, но они все ж делают свое дело.

...Выхожу во двор, фотографирую вход, толпу, становлюсь на снежный вал - сугроб, рядом с фотографами, чтобы снять в момент выноса. К автобусу принесли венки.

Но ждать долго. Хроника ставит свою лесенку впереди, выбирает точки, фотографы бесцеремонны, и я после тщетного ожидания сажусь в такси, нанятое Браунами, и, не дождавшись выноса, уезжаю с ними, ибо иначе опоздаем в Союз писателей к гражданской панихиде и не попадем в зал.

Вокруг собора толпится народ и расставлена милиция.

В 2 часа был - в Доме имени Маяковского... По улице Воинова - длинная шеренга легковых автомашин, в переулочке - автобусы и "газик", люди скапливаются вокруг дома, много милиции. Писателей впускают с Воинова, а посторонние толпятся у главного входа - в переулочке. Их впускают на мраморную лестницу.

Иду - к комнате Правления. Приоткрыл дверь. Здесь - С. Михалков, М. Дудин, С. Орлов, Д. Гранин и другие из Правления. А те, кто "не административен", стремятся в Белый зал, где будет гроб Ахматовой. Пробиваюсь в Белый зал через коридор и я. Сквозь толпу по мраморной лестнице и вестибюль уже не пробраться. Молодежь, студенты выносят гроб, вертя его, чтобы поставить головой АА к окнам, ногами к двери. Открывают крышку, проносят ее над головами, - цветы, цветы и цветы, все прибавляются. Нахожу место в ногах АА, стою здесь, твердо решив не двигаться, и так стою всю панихиду, укрываясь от фотографов и юпитеров, под которые - справа в голове - становятся С. Михалков и другие.

М. Дудин открывает панихиду, в микрофон громко, как с эстрады, читая по написанному заготовленный текст... Скорбно опускаемые им веки напоминают бенедиктинского монаха на нацеленном богослужении.

За ним - горячо, искренне, перебирая дрожащими пальцами то ли бусы, то ли пуговицы свои, говорит Ольга Берггольц, говорит то, что думает...

Выступление академика М. Алексеева, траурная повязка на рукавах... Л. Хаустов позирует, как и М. Дудин, перед кино и фотографами. Игра глазами неведомой мне молодой поэтессы. Слезы многих из тех, кто не выступает, а скорбит глубоко.

Во время панихиды Борис Тищенко пришел и на рояле впервые исполнял свою музыку на реквием.

...Я не был до конца - до выноса гроба из Белого зала Союза писателей, - ушел, взглянув последний раз на лицо АА, и приложившись к ее руке, когда прощающиеся уже густым потоком, двигаясь вокруг изголовья гроба, уходили, а поток нескончаемый все надвигался с лестницы. Но писателей уже почти не было...

На улице сделал фото - была толпа. Н. Браун и М. Комиссарова уже сидели в автобусе, заняли место и для меня. Н. Браун не пускал посторонних; сам не поехал в Комарове и отдал свое место сыну.

стр. 203


--------------------------------------------------------------------------------

Ехал в машине без шапки вместе с гробом, потом на кладбище без шапки на морозе. Не простудился, к своему удивлению.

Могила была выкопана. Принесли скамью для гроба.

Стали приходить машины из Дома творчества - в их числе В. Н. Орлов. Добин из Дома творчества "Комарове" был в Ленинграде на отпевании.

На кладбище был почти весь истфак и филфак и были стажирующиеся на русском отделении несколько итальянцев. Были люди из Библиотеки Академии наук и Древнерусской. Был секретарь Пушкинского Дома, были актеры. Ирина Стуккей приехала на машине еще в 5-м часу - первая, с Катей Лившиц...

С кладбища ехал в автобусе до станции Комарове. Автобус шел дальше в Ленинград, но я вылез, поехал поездом в 19 ч. 11 минут.

В пути разговорился с девушкой, приехавшей из Москвы хоронить АА.

11 марта.

Запах духов, пудры - в комнате АА на ул. Ленина, 34. Я зашел в комнату АА - пустую, перегороженную старым гардеробом, за которым ее большая кровать, а в передней части которой - маленький столик, кресло... Как еще пахнет Анной Андреевной! Да, ее - живой запах, легкий аромат духов, пудры, чего-то еще неуловимого, неизъяснимого, знакомого, родного. Аромат ее поэзии, ее жизни... Я, вероятно, никогда не забуду этого запаха комнаты АА. А таких слов, чтобы изобразить ими то страшное возбуждение обонянием моим - не найти, конечно!..

И постоянно возвращаются мысли об А. Ахматовой, - то одно, то другое приходит на ум: вот не успел спросить о том, не поговорил о сем... Никогда не узнаешь то, что мог узнать из простых и ясных ее слов... Не успел, не думал, что уйдет из жизни, - не только общей жизни нашей поэт, а и из моей личной жизни, в которой так много было - интимно доверительного, ни для кого другого не известного, личного...

"Друг о друге мы молчать умеем"... Да; умею и я - ...

Для меня - она символ благородства, чувства собственного достоинства, такта...

Для других бывала и высокомерной и замкнутой. Со мной - никогда.

От редакции

Публикуя отрывки из дневника П. Н. Лукницкого, посвященные смерти и похоронам Анны Ахматовой, любезно предоставленные Верой Константиновной Лукницкой, редакция считает необходимым указать, что дневниковые записи П. Н. Лукницкого, сопровождавшие статью к столетию со дня его рождения (Русская литература. 2000. N 4), также были предоставлены В. К. Лукницкой. К сожалению, об этом не было своевременно сообщено.

стр. 204

Опубликовано 24 ноября 2007 года





Полная версия публикации №1195909946

© Literary.RU

Главная ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК ПАВЛА ЛУКНИЦКОГО: СМЕРТЬ И ПОХОРОНЫ АННЫ АХМАТОВОЙ

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на сайте библиотеки